Мы - сводные - Эля Пылаева Страница 12

— Ну она же тоже чья-то, нет?

— Нет. Она ничья. Мы все ничьи, Сэм. Как бы не выделывались. Ты бы отдал сюда дочь или сына?

— Нет. Дети бы жили со мной.

— То то и оно… Как твоя мама, кстати?

— Также, — швыряю в него мяч. — Не узнаёт.

— Хреново, братишка.

— А твоя?

— Тоже также… бухает и меняет любовников. Скоро перейдёт на моих ровесников. Иногда думаю, лучше бы не узнавала.

— Противно…

— Маську жалко.

— А отец чего?

— Ему некогда. Он рубит бабки. Молится на бабки. Спит и видит бабки. Боится потерять бабки…

— Ну ясно, ясно… не ной!

— Давай, делай свою беспонтовую ставку, Сэм.

Да… надо. Открываю чат, Макс заглядывает из-за спины в экран.

Там…

Дагер — 500 баксов.

Дагер — 300 баксов.

Дагер — 700 баксов.

Дагер…

Дагер…

Меня передергивает от картинки, которая стоит за этими суммами. И из непреодолимого чувства протеста, я пишу:

Устинова — 5000 баксов.

В чате тишина…

— Ты чо, братан?!… - хрипит сзади Макс. — Это же твой лимит на полгода.

— Ааа… — морщусь я. — Зато весело же, нет?!

— Кретин!

А у на это "семейное"…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ася

Присев на открытое окно, слушаю опять корейский.

Тарабарщина.

— Мот ихэхамнида́, - говорю вслух единственную выученную фразу.

Она как нельзя лучше подходит к ситуации и означает "Я не понимаю". Хотя нет, я знаю еще одну полезную:

— Това́ джусеё!

"Помогите!"

Помогите, я совершенно не способна к языкам.

Я решила каждый вечер учить десять фраз на корейском и десять на итальянском. По специальному уровню мы не учим грамматику, наша задача научиться говорить и понимать речь. И все в классе уже свободно говорят.

Боковым зрением вижу знакомую походку. Рафаэль…

Сердце ускоряется. Мне тревожно после последней выходки Решетова. И вот этот их разговор… Явно не для моих ушей. Мне не понравилось это.

И, вздыхая, я добавляю себе еще по пять фраз на немецком и французском. Как иначе тут выживать? Все такие полиглоты, куда деваться!

Заметив меня тоже, Рафаэль идет к моему окну.

Мой телефон звонит, это мама. Сердце сжимается от обиды. Скидываю.

— Привет, Ася!

— Привет.

— Скучаешь?

— Рафаэль…

— Можно просто Раф, — сжимает мои пальцы, лежащие на подоконнике.

— Раф… хорошо.

— Ты мне снилась, — опускает смущенный взгляд.

— Надеюсь, не в кошмаре.

— О, нет! Сон был очень… романтичный. Замёрзла? — дышит на мои пальцы.

Вечерами уже прохладно.

— Немного, — это все так смущает, но не хочется выглядеть по-дурацки… И я делаю вид, что ничего такого сверхъестественного для меня нет в его прикосновениях. Но я, наверное, вся прекрасного рубинового цвета! Хорошо уже сумерки.

— Пойдём в бассейн? Уличный еще работает.

— Холодно…

— Там горячая вода. И я… не дам тебе замёрзнуть.

— Я плаваю плохо.

— Научу… — смотрит преданно мне в глаза. — Давай…

Мне, конечно же, хочется! Но Рафаэль на границе чего-то допустимого со мной. И вот-вот перейдёт. А я совсем не уверена, что готова. И не уверенна, что решусь притормозить, когда он переступит эту границу.

Надо отказаться!

Но обидится ведь. И я потеряю последнего приятеля.

Его палец выводит круги на моей пленённой ладошке. Сердце трепыхается от противоречивых ощущений.

Он красивый парень… обходительный…

— Ну, пожалуйста, Ась.

— Ладно… — решаюсь я. — Когда?

Это свидание, как я понимаю? Мамочка… Что-то я не готова. Но ведь уже согласилась? Глупо давать заднюю.

— Через час?

Бросаю взгляд на время. До отбоя еще два часа. Нужно немножко опоздать и потом под каким-то предлогом уйти пораньше, чтобы не…

— Я зайду за тобой, окей?

Киваю.

— Ты чего такая расстроенная?

— Тебе нравится в "Швейцарии", Раф? — перевожу я тему.

— Мм… Не хуже, чем в других школах. Нормально. Есть свои недостатки и свои преимущества.

— А ты не хотел бы жить с родителями?

— Боюсь, это невозможно, — пожимает он плечами.

— Почему?

— Они занятые люди. Почему ты спросила?

— Скучаю по отцу.

— Уехал куда-то?

— Нет. Погиб.

— Оу… — опускает взгляд. — Печально.

— Спасибо тебе.

— За что? — неуверенная улыбка.

— За то, что ты человек. И ведёшь себя как человек, а не вот это всё… — взмахиваю я рукой на идущего мимо кабанчика.

Раф поджимает губы, следя за моим жестом.

— Стоцкий… — фыркает он. — Неадекватный. Не волнуйся, большую часть времени он проводит в изоляторе.

— Изолятор… за что можно попасть в изолятор?

— Драки, в основном. Правонарушения.

— Разве школа имеет право лишать свободы.

— Изолятор, дело добровольное. Двери открыты. Ты либо принимаешь это, либо школа вызывает полицию. Но тогда это становится публичным происшествием, тебя отчисляют и проблему начинают решать уже родители. Взаимные суды, скандалы… А родители у многих публичные люди, занятые люди… И после "Швейцарии", только военный интернат для девиантов! Поверь, все согласны на изолятор.