Ласка скорпиона - Нора Робертс Страница 12

– Кто-нибудь видел тебя на входе в спортзал? Или на выходе?

– Нет. – Пибоди замолчала, подумала, вспоминая. – Нет, честное слово, вряд ли. Там как в могиле.

– Хорошо.

– Извини, – добавила Пибоди. – Я и сама понимаю, отчет паршивый. Все никак в себя не приду.

– Ты дала мне имена, частичное описание, детали, и мы можем воссоздать по ним картину: копы работают налево, – похоже, толкают наркоту – и заказывают убийства. Макнаб, отлепись от Пибоди и займись именами. Начни с отдела наркотиков в Центральном управлении. Ты найдешь там лейтенанта Рене Оберман. Я знаю, кто она такая, но ты всё-таки проверь, уточни. И найди мне этого Гарнета.

– Ты ее знаешь? – ахнула Пибоди.

– Знаю, кто она такая, знаю, что ее отец – майор Маркус Оберман. Отставной.

– Ни фига себе! Святой Оберман? Он был главным в Центральном управлении до Уитни. – Вся кровь до последней капли отлила от лица Пибоди. – О боже, во что же я влипла?

– Как бы это ни назвать, это большая, грязная и вонючая куча, поэтому работать мы будем осторожно и тихо, строго по правилам.

– Детектив Уильям Гарнет, – объявил Макнаб, оторвав взгляд от карманного компьютера. – Детектив второго класса, последние четыре года приписан к отделу наркотиков Центрального полицейского управления под началом лейтенанта Рене Оберман.

– Ладно, давайте-ка перенесем это дело наверх. Макнаб, добудь мне копии удостоверений, фотографии и любые данные по этим двум. Все, что сможешь найти. Только незаметно, смотри не сбей сигнальные флажки. Пибоди, составь мне полный отчет – связный и подробный, под запись. Этот Кинер, скорее всего, начинал осведомителем либо у Гарнета, либо у самой Оберман. Мы его найдем.

– И что мы будем с этим делать? – спросила Пибоди.

Ева посмотрела прямо в глаза напарнице. Ее взгляд был холоден и бесстрастен.

– Мы все это упакуем очень плотно, увяжем воедино и выложим на стол Уитни и Бюро внутренних расследований. Кроме них и находящихся в этой комнате, никто не услышит ни полслова об этом деле вплоть до особого распоряжения.

– Майор Оберман. Он же… он же живая легенда. Он как бог.

– Да хоть сам Христос во втором пришествии, мне плевать. Его дочь – грязный коп. Она грязный коп, Пибоди. Пересечение синей линии создает положение вне закона. Давай-ка приниматься за работу.

– Ты ничего не ела, – вставил Рорк, погладив Пибоди по волосам.

– Это верно.

– Она будет лучше работать, если поест хоть немного, – сказал он Еве.

– Ты прав. – Ева погасила нетерпение, как гасила бушующее в душе пламя ярости, пока слушала рассказ Пибоди. – Нам всем надо заправиться, а уж потом займемся делом.

– На меня трясучка напала после всего этого, – призналась Пибоди, – и меня до сих пор пробирает, хотя сейчас мне уже лучше. Надо позвонить маме, сказать ей спасибо.

– За что? Мама-то тут при чем?

– Я бросила свой уродский костюм на пол в раздевалке. Я бы его там и оставила, он весь промок от пота, но тут я будто услышала мамин голос. Она всегда говорила мне, что надо уважать свои вещи. Это я и услышала. Если бы я оставила на полу свои вещи, они бы их увидели, они бы меня нашли. И тогда я быне смогла рассказать тебе, что дочь святого Обермана – грязный коп.

– Маму ты завтра с утра поблагодаришь, – распорядилась Ева. – А сейчас давай работать.

– Как насчет бифштекса? – спросил Рорк, обнимая Пибоди за плечи, когда она встала.

– Честно-честно?

Он чмокнул ее в макушку, и она покраснела.

– Меню предоставь мне. Ты храбрая девочка, Пибоди.

– Да у меня душа ушла в пятки.

Рорк поцеловал ее еще раз.

– Ты же не будешь спорить с человеком, который хочет угостить тебя бифштексом.

У себя в кабинете Ева приготовила доску, пока Пибоди и Макнаб ели. Рорк все сделал правильно: покормил, напоил, приласкал и успокоил. Он умел попасть прямо в точку в подобных делах.

Да и вообще лучше было дать Пибоди время прийти в себя, отдышаться, а уж потом приступать к делу, обещавшему стать не только трудным, но и отвратительным.

– А она красивая, – заметил Рорк, изучая идентификационную фотографию Рене Оберман на доске.

– Да, и она, говорят, умеет пользоваться своей внешностью, как и репутацией отца. Ходят такие слухи, тихие, приглушенные, но ходят. Я…

Ева покачала головой и вышла из комнаты.

– В чем дело? – спросил Рорк, выходя следом за ней.

Ева заговорила, понизив голос:

– Если бы они ее обнаружили, они бы ее убили. Этого никак не обойдешь. На этот счет Пибоди была права.

– Наверняка это было ужасно – вот так оказаться в западне.

– Мы сегодня поцапались с тремя придурками, и один из них врезал ей пару раз довольно крепко. Я ей сказала, что она тяжела на ногу, что ей надо поработать над техникой кулачного боя. И что она сделала? Пошла в пустой дрянной спортзал. Если бы дело повернулось по-другому, в этом чертовом спортзале нашли бы ее тело. Ей заехали по уху, а мне больше всех надо, да? Я не могу сказать: со всеми бывает. Мне непременно надо сказать ей, чтоб поработала над техникой, дралась получше.

– Ты все правильно сделала. В следующий раз она могла схлопотать по уху ножом, а не кулаком. Ты не только ее напарница, Ева, ты все еще ее обучаешь. Я считаю, что до сих пор ты блестяще справлялась с задачей. Она пошла в спортзал, потому что хочет совершенствоваться и – да, потому что хочет отвечать твоим высоким требованиям. Дело не повернулось по-другому, – напомнил Рорк. – А если бы повернулось, хотя мне тошно даже думать об этом, да и тебе тоже, это было бы на совести этих, с позволения сказать, копов. И тебе это отлично известно.

Ева с шумом втянула в себя воздух.

– Ты все еще на меня злишься.

– Это верно. И ты тоже на меня злишься. Но мы оба понимаем, что сейчас есть вещи поважнее.

«Вот тут мы можем рассчитывать друг на друга, – подумала Ева. – Оба будем держать оборону, когда надо ее держать».

– Итак, перемирие.

– Согласен. Мне она тоже дорога.

У Евы защипало глаза, она прижала к ним пальцы.

– Не вздумай меня лапать, – предупредила она. – Мне надо держаться. – Она уронила руки. – Пибоди на меня рассчитывает, я должна держаться.

– Ты и будешь держаться.

Рорк все-таки обнял ее, провел рукой по ее волосам. Потом зажал между пальцами прядь ее волос и дернул со всей силы.

– Эй, у нас же перемирие!

– Видишь, ты уже опять злишься. Тебе это поможет лучше работать.

Он вернулся в кабинет.

Ева взяла себя в руки. Вскоре она забыла, что надо сохранять хладнокровие, стала держаться просто потому, что так было всегда. Она вошла в рабочий ритм и присоединилась к Рорку.