Секс-бойфренд моей дочери - Дана Алексеева Страница 12

- Я поняла вас.

- Работайте-работайте! Используйте новые кадры, свежие мозги, а то скоро от нашей ветхости и старья будет дурно пахнуть по всей округе. Как мальчишка Орлов? Хрусталев им доволен, он смышлёный малый, это так?

- Не то слово. – сквозь зубы  проскрежетала я, услышав до боли знакомое имя.

- Конечно, я хороших специалистов за километр чую. – похвалили сам себя Львов, облизал пухлые губы и дернул мохнатой бровью. – Так что, у вас есть все, чтобы исправить ситуацию в краткие сроки, надеюсь, мы поняли друг друга?

- Как никогда. – щеки свело от натянутой улыбки и бранных слов, которые просились наружу.

Борисыч смерил меня сальным взглядом, но слава богу, перевел его на свой мигающий телефон. Утренняя болтовня по расписанию.

- Все, все ступайте за работу. – отмахнулся он от меня, как от надоедливой мухи и прислонил телефон к уху.  – Доброго дня, какие люди с утра пораньше, слушаю вас…

Я собрала свои вещи, жалкие претензии, опустившуюся гордость и потопала к себе в кабинет.

Закрыться в шкафу  и пропасть – вот единственное желание сейчас. Как в сказке. Мне тридцать шесть, а я с надеждой заглядываю в шкаф, и нахожу там чудодейственное средство в красивой бутылочке с известной надписью , невольно тянусь к ней, чтоб плеснуть 50 грамм для «жизни» и тут же себя останавливаю себя.

- Соберись, Люба. – прикрываю глаз и начинаю массировать виски.

Что делают начальницы за закрытыми дверями? Возможно, тоже самое, что сейчас я. Мы тоже люди и можем снять броню и позволить слабости взять вверх хотя бы на минуту. Такая пауза бывает необходима, чтобы почувствовать жизнь и понять, куда двигаться дальше.

Когда я отсчитывала капельки успокоительного в  воду, в кабинет зашел Костя из пиар отдела. Ему тридцать восемь, и он красивый свободный  мужчина. Плюс к этому , покоритель сердец женщин за тридцать и лютый бабник. Ко мне он тоже клеился.

И кстати, я спала с ним. Но об этом чуть позже. Не время вспоминать, да и не хочется.

- Люб, не отвлекаю?

Я жестом показала, чтоб не мешал и продолжила отсчитывать капли.

- Тринадцать, четырнадцать…- не хочу сбиться со счета, и пальцы шалят.

Выпив залпом стакан, я со звуком поставила его на стол и шумно выдохнула. Кресло сразу показалось намного мягче, и мир милее.

- Ооо, ты после Львова, да? – догадался он.

Я молча кивнула.

- Тогда и мне капельки оставь. Я через час к нему. – усмехнулся Костя и уверенными шагами сокращал расстояние между нами.

Прикрыв глаза, я навалилась на спинку кресла, мечтая чтоб этот  кошмарный день закончился.

Костя подошел ко мне со спины и начал аккуратно массажировать плечи.

- Кость, не надо.

- Расслабься, Люба. Я просто сниму зажимы. – руки Кости, конечно, космические, а движения… Ему бы массажистом работать, а не здесь штаны просиживать.

Я чуть слышно простонала и лишилась сил  и желания, чтобы сопротивляться.  Руки Кости уже забрались под блузку – так сказать «ближе к телу, чтоб эффект был лучше». От его массажа  плечи и шея разогрелись и «живая» кровь прилила к голове и мозгу. Мне стало намного лучше.

- Спасибо. – благодарю спасителя, и тут же вздрагиваю от его легкого поцелуя  в шею. – Костя, перестань.

- Я соскучился. – шепчет он на ухо и заставляет  вспомнить кадры наших редких, но жарких встреч.

Я пытаюсь увернуться, но Костя надавил большими пальцами на какие-то точки около шеи, и я вся размякла.

Его руки проникли глубже в декольте, а зубы прикусили мочку уха. С губ сорвался стон.

- Любовь Сергеевна, можно? – заглядывает  в кабинет Артур и замирает, увидев «картину маслом».

Я скидываю с себя руки Кости и вскакиваю с места, подобно разъяренной фурии. То ли от того, что Артур увидел, то чего не следовало, то ли от его природной наглости и невоспитанности.

- Орлов, вас не учили стучаться?! Выйдите и впредь не заходите ко мне без стука!

Артур, скрипя зубами, и прожигая насквозь гневным взглядом Костю, вышел из кабинета.

- Костя тебе пора.

- Позвонишь?

 В дверь отчетливо и через чур сильно постучали. Я автоматически закатываю глаза. Бог мой, этот Орлов с ума меня с сведет!

Костя кивнул мне на прощанье и открыл дверь, пропуская вперед Артура.

- Только после вас. – прошипел ему в ответ Орлов и, сверля бешенным взглядом моего массажиста, закрыл за ним дверь.

Я фыркнула себе под нос, и откатилась на стуле к компьютеру, изображая невыносимую занятость.

- И давно это у вас? – с претензией прилетел вопрос.

- Что?

- Шашни!

Он заявил это настолько громко, что его ядовитая слюнка прожгла мне щеку.

Я подняла голову и посмотрела через стекла своих очков на горящие от злости глаза. Этот парень ревнует?

- Вам какая разница? Может, мы любовники? – специально провоцирую я, и через секунду сильно жалею.

Артур разворачивает мое кресло и нависает надо мной, тяжело дыша прямо  в лицо.

- Врешь. – сужает глаза, вычитывая с моего лица информацию.

- Что хочешь то и думай.  – фыркаю я и фиксирую взгляд на его пересохших губах.

Звучно сглатываю.

- А я не думаю, я знаю.  – рычит он обезумевшим зверем, гипнотизируя взглядом.  – Ты хочешь только меня.

Низ живота наливается свинцом и тянет, но я усмиряю себя и сжимаю бедра.

- Нет.

- Да!

Его пальцы властно обхватывают тонкую шею, принуждая, изогнуться в нужное положение. Все происходит настолько быстро, что я не успеваю понять, как мягкие напористые губы целую меня, а язык нагло врывается в рот, лишая воздуха.

Первые секунды я вяло сопротивляюсь, но Артур быстро усмиряет мои жалкие попытки и фиксирует мои  руки крепким захватом к ручкам кресла. Да, я отвечаю на поцелуй. Потому что мне нравится, нравится, черт подери… Как его губы терзают мои, а язык, почувствовав себя хозяином, начал изучать и устанавливать новые порядки в моем рту.

Артур прерывает поцелуй, и я лишаюсь глотка вдохновения, которым невозможно насытиться.

- Что и требовалось доказать. – довольная улыбка вырисовывается на губах, а в глазах мелькает победа.

Он отстраняется от меня и смотрит на меня с прищуром.

- Это ничего не значит. – прихожу в себя и невнятно пытаюсь оправдаться.

Артур усмехается на то, как я вытираю влажные губы и поправляю блузку, стараясь при этом вести себя так, словно ничего такого не произошло.