Упасть в облака - Светлана Слижен Страница 12

Тогда еще не было в каждом доме мобильных и интернета, и никто не связался с бабой Дашей в тот вечер, когда она оказалась на свободе после месячного заточения в постсоветской тюрьмообразной больнице… Потому что берегли. Думали, что берегли. Как она берегла всех.

Вера дождалась отца, узнала у врача, что состояние мамы стабилизировалось (было предынфарктное, но удалось взять ситуацию под контроль) и поехала спасать бабушкины фотографии. Она обещала.

До родительской квартиры, в которой выросла, доехала на маршрутке. Остановка теперь находилась вплотную к дому, где жила когда-то баба Даша. Ее тесная двушка досталась по наследству сыну, который позже, по настоянию жены, разменял ее на более просторное жилище. С тех пор проданная, будто преданная наследниками бабушкина квартира с укором смотрела на Веру сквозь чужие шторы. Вера по привычке безошибочно выхватыватила взглядом три дорогие сердцу окна. Там, за ними, баба Даша жила, любила, принимала гостей, там она умерла в ночь после выписки из больницы.

Вера узнала о трагедии в пять утра, автобусы еще не ходили, и она бежала несколько остановок от своего дома, где жила тогда с Андреем и Машей. Морозный воздух припозднившейся весны пощипывал ноздри, а по щекам хлестал жгущий соленый на вкус ливень. Вера зачем-то неслась со всех ног, будто могла еще успеть застать бабушку…

Мама, отец и дядя с женой были уже там. Баба Даша в окружении подушек и родни полусидела на кровати, ее лицо было спокойным, глаза закрыты – она спала, она явно спала… если бы не огромные бордовые пятна, расползавшиеся по ее телу… Неестественно выглядели только люди, собравшиеся вокруг спящего человека.

Впервые бабушка встречала гостей в полной тишине, а не на кухне, не со шкварчащей сковородой в руке. Казалось, уходит не она – она же вот сидит здесь, еще теплая, – а исчезает сама жизнь: сползает серым холодом по стенам, стирая наивные цветочки на обоях и обесцвечивая все вокруг.

То ли родня теряла с каждой минутой силы, то ли баба Даша тяжелела на глазах, но они не могли поднять ее впятером. Командование взяла на себя жена дяди, под ее руководством поставили посередине комнаты стол и положили на него снятую с петель дверь. Потом на пределе физических возможностей пятеро взрослых людей пытались затащить туда бабушку, но ножки стола не выдержали и хрястнули. Когда все вместе они поволокли ее обратно в постель, Вера клянется, баба Даша сама переступала ногами, чтобы всем было легче…

Вот такая она была: могла перестать дышать, но не перестать помогать другим.

В квартире Вериных родителей уже возилась Машка. Она была под впечатлением от того, что ей доверили такое важное дело, и отнеслась к нему со всей серьезностью. Еще по пути, в маршрутке, она прошерстила Интернет на предмет того, как надо правильно сушить намокшие фотографии, потом забежала в магазин и накупила кучу бумажных полотенец, истратив, между прочим, на них все свои карманные деньги.

Дома девушка первым делом открыла настежь окна и балкон, впуская внутрь сухой воздух, протерла столы и подоконники, и начала раскладывать на них старые снимки, аккуратно отлепляя их друг от друга и от страниц альбома, иногда на доли секунды опуская бумагу в воду, как учили на ютубе. Она была рада, что эту сложную работу поручили именно ей: мать и бабушка наверняка впали бы в ступор и, причитая, потеряли бы время, а главное – по незнанию стали бы промокать чем-нибудь лицевую сторону фотокарточек, чем испортили бы их безвозвратно!

Маша чувствовала себя реставратором, ответственным за восстановление важнейших экспонатов в музее, коими ей, потребителю цифровых технологий, казались все эти черно-белые и неестественно яркие цветные снимки. Большинство лиц на них было ей не знакомо, а узнаваемые родственники выглядели сильно отфотошопленными.

Через несколько часов, правда, Машин энтузиазм иссяк, но к этому времени как раз приехала Вера.

– Маша! Ты в одиночку все это разложила? Дочка, какая ты молодец! Просто умничка!

Девушка с виноватым видом показала раскисшие и порванные страницы альбомов:

– Я подумала, что альбомы можно будет и другие купить, главное – спасти фотки. Их все равно не получилось бы по-другому вынуть.

– Ты приняла совершенно правильное решение. Честно сказать, я бы не догадалась до этого! – искренне восхитилась Вера.

Маша с гордостью заулыбалась.

– Как там бабуля?

– Да вроде получше. Напугала она нас.

Машин телефон зажужжал и задергался на столе, принимая вереницу сообщений. Девушка разрывалась между желанием узнать, кто и что ей пишет, и необходимостью поддержать важный разговор с мамой.

– Ну, ответь, а то так и будет бздынькать, – посоветовала Вера, заметив тот же блеск в глазах дочки, который наблюдала все последние дни.

– Я ща, – сразу же впилась глазами в экран Машка.

– Кто пишет? – улыбнулась мама.

– Да так, ты не знаешь…

– Новые друзья?

– Угу, – не отрываясь от телефона, девушка строчила ответы, изо всех сил пытаясь сдерживать эмоции.

– У тебя появился поклонник?

– Ну, ма-аам! – вскинулась Маша.

– Хорошо-хорошо, не лезу. Кстати, если хочешь, можешь идти.

– Правда?

– Да, ты и так много сделала. Я останусь тут сегодня с ночевкой, наверное. Буду все постоянно переворачивать. Надо все из шкафов еще вынуть. Мне Нотя с Алексой скоро приедут помочь.

– Да? Ну, тогда я не буду вам мешать! – обрадовалась Маша и рванула к выходу.

– Маша! – остановила ее Вера. – Маш, в девять будь дома. Хорошо?

– Конечно! Не переживай. Я пришлю фотоотчет!

– Если хочешь, можешь подружку на ночевку позвать.

Маша обняла мать, чмокнула ее в щеку и счастливым вихрем исчезла за дверью.

Вера по привычке опять заглянула в свой телефон, в ушах застучало – пришло SMS! Это из платной клиники. Скорее открыть! Так… Ффффф… «Даже не знаю, хорошо это или плохо…». Почему-то навернулись слезы. И что теперь? Что теперь?..

Вера медленно пошла вдоль разложенных повсюду фотографий. Какой красивой мама была в молодости!.. И бабушка тоже ведь была молодой…

Отчетливо Вера помнила бабу Дашу только в последние лет десять – двенадцать ее жизни. Когда дед слег, Веру старались к нему не водить, он после облучения совсем не вставал, но мужественно все переносил, одни кости с глазами и остались. Через два года он умер, причем от разлившегося аппендицита, как сказали потом после вскрытия, а не от развития онкологии, как подумал в поликлинике участковый, не посчитавший нужным даже зайти к все равно безнадежному больному.