Счастье для начинающих - Кэтрин Сэнтер Страница 11

– Пытаешься нажиться на моей неопытности.

– Пытаюсь быть полезным.

– А чем, скажи на милость, я могу помочь тебе?

– Ну… – Он сделал глубокий вдох. – На самом деле…

– Что бы оно ни было, – прервала я его, – я этого делать не стану. По твоему лицу вижу, что мне это не понравится.

– Я хочу, чтобы ты научила меня целоваться.

– Что?

– Чтобы ты научила меня целоваться, – повторил он, точно это не самое дурацкое заявление на свете. – Я совсем не умею целоваться. Правда. Мне нужна помощь. Страшно нужна.

Невозможно. Никак не может быть, чтобы настолько симпатичный парень не умел целоваться. Сама мысль казалась нелепой.

– С чего ты взял, – спросила я наконец, – что у меня для этого хватит квалификации?

На это он улыбнулся:

– Еще как хватит. Я же вижу.

Мысль закружилась у меня в голове:

– Ух ты… Нет.

– Почему?

– Потому что это идиотизм. Потому что целоваться не так учатся.

– А как тогда?

– На практике. С женщиной, которая тебе по-настоящему нравится.

– Ты женщина, которая мне по-настоящему нравится.

– Я про подружку, Джейк. Слышал о таком?

– Но суть-то в том, чтобы научиться заранее.

Кое-какая логика в этом была. На секунду я даже с этим согласилась.

– Нет. Решительно нет.

– Ты не хочешь?

– Определенно не хочу.

– Тогда просто выиграй, и тебе не придется.

Он меня подзуживал.

– Выиграй, – повторил он, – и в какой-то момент за следующие три недели, когда ты будешь на последнем издыхании, тебе достаточно будет поднять бровь, и я прибегу и спасу тебя.

Я подчеркнуто медленно покачала головой:

– Подумай только о волдырях, которые натрешь! О сырых носках! Натруженных плечах! Подумай, какой усталой будешь после десяти миль в гору с тяжелым рюкзаком и как жутко тебе не захочется хромать на дно оврага к ледяному ручью за водой.

От этих слов моя голова сама по себе перестала качаться. Мне бы надо было быть умнее и не соглашаться, но я же выпила полбутылки вина в домике на дереве, и мозги у меня не работали как следует. Я кое-что быстренько прикинула. Пожалуй, я смогу его одолеть. В конце концов, что тут трудного, если главным его противником был Дункан?

– Ладно, – услышала я собственный голос. – Принимаю пари. Но только потому, что тебе не выиграть.

И знаете что? Он выиграл.

И он даже не обманывал. Он выиграл исключительно за счет умения и сексуальных намеков.

Я заработала семьдесят четыре очка на красиво поставленном «вздымается», а он разбил меня в пух и прах при помощи «набухшего» и «влажного», не говоря уже о «булавовидном» с утроением очков.

– Шанс отыграться или ничего, – вскинулась я, но он поднял руки над головой и, зевнув, потянулся.

– Поздно уже, – сказал он.

Я посмотрела на него возмущенно.

– Еще одиннадцати нет.

– Да ты в десять едва спать не легла!

– Если бы легла, не попала бы в такой переплет.

Он убрал все плашки в коробку, переставил ее на тумбочку и придвинулся ближе.

– Уговор есть уговор, – сказал он.

Проблема заключалась в том, что он был очень привлекательным. Теперь я не могла взять в толк, как, черт возьми, столько лет этого не замечала. Темные волнистые завитки у шеи. Карие щенячьи глаза. Пухлые губы, какие бывают у студентов. Ровные, совсем недавно избавленные от пластинок зубы. Если отключить ту часть мозга, что заставляла меня при виде его каждый раз закатывать глаза с тех пор, как ему было шестнадцать лет, оставшаяся признала бы, что он кому угодно способен вскружить голову.

Он наклонился. Я застыла. Его лицо придвинулось совсем близко к моему, пристальный взгляд прошелся по моим губам.

Но это же безумие. Что мы делаем? Злющая старшая сестра во мне не могла не встрять. Я положила руку ему на грудь.

– Ладно, – сказала я в равной мере себе, как и ему. – Но только в образовательных целях.

Он кивнул, принимая мои условия.

– И Дункану, кстати, мы ничего говорить не будем, – добавила я, слегка толкая его в грудь, чтобы подчеркнуть свои слова. – Никогда.

– Идет.

Он наклонился снова, но моя рука все еще упиралась ему в грудь, и я его остановила.

– Кто кого будет целовать? – спросила я.

– Теперь ты тянешь время.

– И не думала.

– Если хочешь меня помучить, то на много лет опоздала.

– Я пытаюсь сделать все как надо, – сказала я.

– Я целую тебя, идет?

Он поднял руку и положил ладонь сзади мне на шею, его пальцы запутались у меня в волосах. А потом он вдруг, в ту секунду, когда заглянул мне в глаза, помедлил. Прошла секунда, за ней другая. Я могла бы поклясться, что он затаил дыхание. Секунды бежали, и я заволновалась, не струсит ли он. И тут я поняла, что не хочу, чтобы он струсил.

– Как-нибудь на этой неделе? – сказала я, чтобы поддразнить его, пока он не потерял самообладания.

– Не терпится, да?

Я скорчила гримаску, мол, да брось, как же. Мне почему-то крайне важно было, чтобы он это ясно понял. Даже при том, что на самом деле мне не терпелось. Этой ключевой информации он не получит – никогда. Женщины не расстаются вот так легко со всей своей властью. Особенно не отдают ее двадцатидвухлетке.

Плюс оставался очевидный факт: никогда не связывайся с друзьями младшего брата. По множеству разных причин. Во-первых, они смотрят на тебя снизу вверх. Они фантазируют о тебе – как раз потому, что ты недоступна. Если бы ты повернулась на сто восемьдесят градусов и сказала бы: «Ладно, давай», они бы опрометью бросились прочь из комнаты. Но ты такого никогда не сделаешь, вообще никогда, и они это знают. Для тебя они в той же самой прыщавой, раздражающей категории, что и твой брат, и такое отношение – часть твоей притягательности. А поскольку ты для них из высшей лиги, это и для твоей самооценки полезно. Все в выигрыше. Пока соблюдаешь правила.

В течение шести лет я никогда в правилах не сомневалась. Джейк прочно оставался в отведенной ему категории. Но теперь, по чистой случайности, после одного-единственного дня он больше в нее не укладывался. Внезапно я уже и не знала, как его классифицировать, и он вовсю использовал это преимущество. Теперь – наперекор всем правилам – он собирается меня поцеловать. И я – наперекор здравому смыслу – собираюсь ему позволить. Это уже серьезное правонарушение. Вот что делало происходящее таким пьянящим. Ну и выпитое вино, конечно. Меня собирается поцеловать лучший друг моего младшего брата. И что самое худшее, я этого хочу.