Неразлучные - Даниэла Стил Страница 11

Когда Эбби снова рисовала декорации, а Айван отправился на обед с театральным агентом, в театр вошла хорошенькая девушка, выглядевшая слегка потерянной. У нее была огромная грудь, которая почти вываливалась из мужской майки без рукавов. На девушке были обтягивающие джинсы, а ее спутанные длинные светлые волосы выглядели так, словно она только что встала с кровати. Эбби подумала, что Айван, наверное, назначил прослушивание, но у них не было роли для такой девушки ни в той пьесе, которая шла в настоящий момент, ни в следующей.

Эбби перестала красить декорацию и посмотрела на девушку.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – спросила Эбби.

– Я… у меня есть кое-что для Айвана. Он сказал, что я могу оставить это в театре. Он здесь?

Эбби покачала головой и посмотрела на большой манильский конверт, который девушка прижимала к груди.

– Это… это пьеса, которую я написала, и он сказал, что посмотрит ее. Я актриса, но последние два года работала над этой пьесой. Думаю, что мне нужна помощь, и он предложил мне свою. Меня зовут Дафна Блейк.

Что-то в ее словах пробудило у Эбби воспоминания трехлетней давности. Она так же пришла в театр с похожим конвертом после того, как Айван убедил ее попробовать себя в написании пьесы, а не романа, а потом пообещал поставить ее. Эбби встревожилась, почуяв опасность.

– А вы, наверное, художник-декоратор? – спросила девушка.

– Нет, я тоже драматург. Мы все делаем здесь разную работу. Рисуем декорации, продаем билеты перед началом спектакля, убираемся в театре. Вы можете оставить мне ваш конверт. Я передам его Айвану, как только он вернется, – спокойно сказала Эбби, стараясь скрыть свою нервозность и подозрительность.

У Эбби не было причин для беспокойства. Айван имел полное право читать сочинения других авторов. Хотя ставил он только свои авангардные пьесы, которые никогда не получали одобрительных отзывов или вообще не получали никаких. Айвана больше всего задевало то, что все пьесы, которые он писал и ставил, не удостаивались внимания. Даже критики, которые писали о пьесах, идущих в экспериментальных театрах, ничего не говорили о его работах. Для него это было самым большим оскорблением. У Айвана было несколько последователей, которые снабжали его небольшими суммами денег, чтобы он смог кое-как продержаться и сохранить веру в свои работы. Но мужчина не использовал ни цента из этих денег на постановку какой-нибудь из написанных Эбби пьес.

– Вы не возражаете, если я подожду? – спросила девушка у Эбби.

Она продолжала прижимать к груди конверт, словно опасаясь, что кто-нибудь попытается украсть его у нее. Эбби обычно чувствовала то же самое в отношении своих работ. И больше всего в отношении своего романа, а не экспериментальных пьес, которые Айван побуждал ее писать. Некоторые из них казались ей надуманными и неестественными. Но она доверяла Айвану.

– Конечно, не возражаю, но он может вернуться очень не скоро, – сказала Эбби девушке. – Мне кажется, что он собирался куда-то по делам.

Эбби немного раздражало то, как эта девушка стоит здесь, словно ожидая пришествия мессии или предсказания оракула. Эбби испытывала то же самое по отношению к Айвану. Его собственные сочинения были какими-то бесплотными и странными. Но он так много знал об экспериментальных театрах, что Эбби считала его одним из незаслуженно игнорируемых гениев своего времени. И было видно, что эта девушка думает точно так же. Она села на второй ряд и приготовилась ждать, а Эбби дрожащей рукой продолжила рисовать декорации. Она рисовала огромного дьявола, который понадобится во втором действии, и вся была заляпана красной краской, которая казалась капельками крови в ее волосах.

Девушка просидела два часа, не издав ни звука, читая книгу, которую принесла с собой. Эбби почти забыла о ней. И когда появился Айван, он вышел на сцену и улыбнулся Эбби, подходя к ней.

– Как продвигается работа? – спросил он, имея в виду дьявола, которого она рисовала. – Надеюсь, что он вселяет ужас.

Их глаза встретились, и Эбби почувствовала слабость в коленях, как бывало всегда, когда Айван смотрел на нее. Он словно гипнотизировал ее, и для него она сделала бы что угодно. Вдруг девушка, которая до этого молча сидела во втором ряду слабо освещенного зрительного зала, заговорила. Эбби, совершенно забыв про нее, выключила свет в зале и оставила только яркие огни рампы, освещавшие работу. Айван при звуке голоса повернулся и изумился, увидев девушку, смотревшую на него с обожанием, которое Эбби очень не понравилось. Атмосфера внезапно сделалась зловещей.

– Что вы здесь делаете? – с явным удивлением спросил Айван.

– Вы сказали, что я могу принести вам свою пьесу и вы ее почитаете, – напомнила ему девушка.

– Да, верно, – сказал он так, словно совсем забыл о своем обещании, и улыбнулся ей.

Морган всегда сравнивала его с Распутиным, когда дело касалось женщин. Саша считала, что он просто подонок. Но Эбби видела в нем что-то, чего не видели подруги. – Я прочту ее в воскресенье или в понедельник, когда в театре не будет представлений. А потом сообщу вам свое мнение. – И тут ему в голову пришла идея. – Вы не хотите пойти со мной выпить кофе и рассказать о своей пьесе? – предложил Айван. – Вы объясните мне, что именно хотели сказать этой пьесой, так чтобы я не упустил главную мысль.