Милашка - Джен Сакс Страница 11

Проанализировав все полученные данные, я пришел к неутешительному для себя выводу: от этой рыжеволосой бестии надо держаться подальше. Она опасна, коварна и совершенно непредсказуема. Что она за личность? Почему убивает невинных людей? Что заставило ее переступить ту черту, за которой человек теряет свой облик и превращается в дьявола? Если этому и есть объяснение, оно должно быть внятным и достаточно убедительным. Меня подобные вопросы волновали только как профессионала. Я терпеть не мог неясности и всегда старался найти хоть какое-то объяснение как своим поступкам, так и поступкам других. А здесь я впервые почувствовал себя бессильным. Конечно, только в кошмарном сне могло присниться, что она войдет в мою жизнь и станет играть в ней какую-то роль. Но это был совершенно новый опыт. И я понимал, что без такого опыта моя собственная жизнь была бы намного беднее.

В полдень тесные улочки респектабельного района Сохо были, как всегда, переполнены тысячами вывалившихся из многочисленных офисов людей. Они бродили взад и вперед, жевали бутерброды, запивали их кока-колой из бумажных стаканов и постоянно посматривали на часы, опасаясь опоздать на работу после обеденного перерыва. Я медленно следовал по пятам за небольшой группой сотрудников редакции, среди которых выделялась рыжая копна волос моей загадочной подопечной. Веселой гурьбой они высыпали из здания редакции и поспешили в сторону небольшого ресторанчика, переговариваясь и обмениваясь шутками. Она была одной из них и ничем особенным не отличалась. Сейчас о ней можно было сказать лишь то, что она работала как проклятая без выходных и праздников. Судя по поведению ее приятелей, она была вполне нормальной женщиной, которая пользуется уважением коллег, но отнюдь не является лидером.

Человек в башне замка… Эта мысль преследовала меня все время, пока я наблюдал за огромным домом, стоявшим на высоком холме, господствовавшем над окрестным ландшафтом. Он был окружен большой поляной с зеленой травой, унылое однообразие которой нарушали несколько деревьев с пышными кронами. А перед самым входом возвышался роскошный дуб, который, видимо, не одно десятилетие охранял покой обитателей дома. С одной стороны огромный земельный участок был отделен от остальных рядом высоких стройных берез, за которыми виднелись живописные кустарники сирени. В целом же все пространство радовало взгляд своей широтой и открытостью.

Созерцая всю эту красоту, я невольно вспомнил свое детство и вдруг подумал, что на этом пространстве нет места для детских игр. Передо мной была типичная американская пригородная усадьба, на территории которой детям некуда было бы спрятаться от пристального и оттого еще более строгого взгляда родителей. Территория вокруг таких домов всегда была чистой, ухоженной и полностью открытой окружающему миру.

Поездка сюда была в высшей степени приятной. Я много раз колесил по скоростным шоссе, бывал на прекрасных магистралях Чехословакии, Венгрии и других стран Европы, но только в Америке увидел бесконечные шоссе с идеальным покрытием и обилием самых разнообразных дорожных знаков. Особенно высоким качеством отличались дороги вокруг Нью-Йорка и в штате Массачусетс, проложенные среди скал. Путь от Нью-Йорка до этого небольшого городка в Новой Англии у меня занял всего четыре с половиной часа. Если быть точным, это был даже не городок, а небольшой поселок, расположенный в живописном месте.

Хозяин огромного дома был одиноким старым человеком, которого редко навещали гости. Его бывшая жена — они развелись много лет назад — проживала неподалеку, но и она не баловала старика вниманием. Комнаты были до отказа забиты всякой всячиной — огромным количеством старых книг, такими же старыми газетами и журналами, видавшей виды мебелью, антикварными вещами в основном азиатского происхождения, пропитанными пылью картинами и толстыми персидскими коврами. На первом этаже не было внутренних дверей, а на втором только в двери кабинета хозяина был встроен замок. Помимо спальни хозяина, в этом доме было еще три небольших спальни, где когда-то жили дети. Старые игрушки до сих пор пылились на полках и шкафах.

Я наблюдал за домом в течение трех дней и пришел к выводу, что он совершенно заброшен. За это время никто не посетил старика и никто не позвонил ему по телефону. Изредка он сам выходил во двор по делам, но старался не задерживаться и вскоре снова исчезал за старой дубовой дверью. Ему было семьдесят лет, а выглядел он на все сто — иссушенный, костлявый. Однако, несмотря на худобу, он отличался завидной энергией и без устали ковылял по огромному дому, выполняя рутинные обязанности. Вскоре я убедился, что он сохранил прекрасную физическую форму и отнюдь не страдал старческим бессилием. При этом он всегда выглядел угрюмым, а одиночество скрашивал с помощью старого надежного средства — телевизора, который, казалось, работал сутки напролет.

В платяном шкафу в одной из детских комнат, прилегавших к его кабинету, я нашел коробку из-под обуви со старыми фотографиями. Там же я отыскал и ее детские снимки, правда, не в таком большом количестве, как фотографии двух других детей старшего возраста. Часто эти фото делались зимой, когда было много снега. По всему было видно, что двадцать лет назад эти края были гораздо более снежными, чем сейчас. Она была красивым ребенком — золотистые, медового цвета волосы, белоснежная кожа, круглое личико и огромные серо-голубые глаза, с удивлением взиравшие на окружающий мир. С первого взгляда можно было определить, что она была самым младшим в семье ребенком и скорее всего не слишком избалованным. Во всяком случае, на фотографиях не было ни намека на восторженное отношение к сестренке. Неужели старшие третировали малышку и дразнили при каждом удобном случае? Мне трудно было об этом судить: я был у родителей единственным и плохо представляю себе, какие отношения могут складываться в многодетной семье.

В конце концов я решил познакомиться с ее матерью. Бывшая жена старика проживала в соседнем поселке в уютном многоквартирном доме, что избавляло ее от многих хлопот, выпавших на долю ее бывшего супруга. В квартире было меньше антикварных вещей, зато гораздо больше фотографий. Они лежали на всех столах и диванах, и по всему было видно, что хозяйка рассматривает их почти каждый день. В отличие от бывшего мужа она вела весьма активный образ жизни, каждый день ходила на работу, а в свободное время пела в местном хоре. У нее не было любовника или сожителя, но при этом не было недостатка в друзьях, с которыми она встречалась довольно часто. А самое главное — она стала счастливой бабушкой, которая отдавала много сил и времени своим внукам. Ее дочь слегка походила на мать, но только внешне. По характеру это были совершенно разные люди.

И наконец, последнее наблюдение, с которым я покинул этот патриархальный поселок. Дома на улице, где выросла моя рыжеволосая знакомая, находились на довольно значительном расстоянии друг от друга и вообще напоминали хутора, где жители редко видят соседей и не испытывают никакой потребности в постоянном общении с ними. Интересно, какой она была в детские годы и какие отношения у нее сложились с родителями? Эти мысли не давали мне покоя даже тогда, когда я вырулил на скоростное шоссе и помчался обратно в Нью-Йорк, чтобы продолжить свои наблюдения за этой рыжеволосой бестией, которая, казалось, ничем не напоминала своих родителей.