Единственный и неповторимый - Адриенна Бассо Страница 11

– О да, леди Агнес позаботилась, чтобы ее присутствие ощущалось в каждой комнате, особенно в тех, что наверху, – проговорил женский голос.

Малколм обернулся, моментально узнав этот голос. Леди Джоан. Она неторопливо вошла в зал, словно королева – плечи расправлены, голова гордо поднята.

– Прошу простить мою задержку, лэрд Маккенна, – сказала она. – Мне надо было позаботиться о сыне. – Она подошла, остановилась прямо перед воином и присела в глубоком реверансе.

Когда она встала, Малколм с трудом подавил желание помочь отцу вернуть на место отвисшую челюсть. Их мать была красивой женщиной, но мало кто мог сравниться с совершенством леди Джоан. Хотя это и представлялось невозможным, Малколм был вынужден признать, что Джоан стала еще красивее с момента их последней встречи.

– Давина передает привет и наилучшие пожелания. – Джеймс нарушил молчание.

– Надеюсь, кузина пребывает в добром здравии, – улыбнулась Джоан.

– О да, – ответил Джеймс.

– Я тоже желаю ей всего самого хорошего. – Улыбка Джоан освещала все вокруг лучше любого факела. – Добрый вам день, сэр Малколм.

– Леди Джоан.

Поклонившись, Малколм понял, что очарован, буквально ослеплен ее красотой. Ее сверкающие золотистые волосы были заплетены в толстую косу. Ни одной пряди не падало на лицо, которое поражало совершенством черт и огромными голубыми глазами.

Голову венчал элегантный золотой венец, удерживавший тончайшее шелковое покрывало. Оно окутывало ее, как облаком, добавляя красоте воздушную легкость.

Ее кожа цвета свежих сливок была гладкой и сияющей. Малколм прикинул, что Джоан примерно столько же лет, сколько ему – около двадцати восьми, однако она выглядела молодой, свежей и чистой, как юная девушка.

Если бы только ее сердце было таким же незапятнанным, как лицо!

По моде того времени она была одета в темно-синее бархатное платье, плотно облегавшее фигуру и подчеркивающее пышную грудь, тонкую талию и округлые бедра. Талию обвивала толстая золотая цепь с яркими самоцветами и увесистой связкой ключей, указывающей на то, что она в этом замке кастелянша.

Это не могло не вызвать интереса. Леди Агнес явно претендует на это место, но, очевидно, в сражении двух женщин Джоан пока одерживает верх. Малколм лениво подумал, что Джоан вряд ли сможет сохранить позиции в замке, если ее отец женится на пухленькой рыжеволосой Агнес.

– Теперь, раз уж ты пришла, Джоан, проводи лэрда Маккенна и его сыновей в их комнаты, – приказала Агнес.

Малколм с интересом взглянул на Джоан: какова будет ее реакция на приказ выполнить работу, обычно поручаемую слугам.

– Почту за честь, – невозмутимо ответила Джоан с легким, едва заметным сарказмом. – Но пока я буду этим заниматься, тебе придется решить некоторые вопросы на кухне, Агнес. У нашего повара накопилось много вопросов относительного сегодняшнего меню, на которые тебе придется ответить.

Леди Агнес побледнела и беспомощно взглянула на лэрда Армстронга, который ее проигнорировал. Не приходилось сомневаться, что по какой-то причине Агнес панически боялась посещать кухню. А довольное выражение лица Джоан показывало, что ей это хорошо известно. Малколм мысленно усмехнулся, признавая, что он был не прав, когда подумал, что Джоан может проиграть. Перед ним была именно та Джоан, которую он помнил. Пусть она временами бывала вспыльчивой и раздражительной, но он всегда восхищался ее смелостью и силой воли.

Малколм внимательно наблюдал за Джоан, которая вела их вверх по узкой винтовой лестнице. Он никак не мог отвести взгляд от ее прямой спины и округлых ягодиц. Ухмыльнувшись, он заметил, что взгляды его отца и братьев устремлены в том же направлении.

– Вот комната для вас и ваших сыновей, – сказала Джоан, когда они дошли до верхней площадки, и отошла в сторону, позволяя мужчинам войти.

Первым переступил порог лэрд Маккенна. Комната была просторной, с большой широкой кроватью. Чтобы избежать сквозняков, кровать была установлена на приподнятую платформу и задвинута в альков. На каменных стенах у кровати висели красивые гобелены, чтобы удерживать распространяющийся от камней холод. В очаге весело горел огонь, но в комнате все равно ощущалась влага. Два окна были закрыты стеклами. Арочный проем вел во вторую комнату, почти такую же большую, как первая. Тюфяки и одеяла были аккуратно сложены на сундуке у стены. Вместо камыша пол был покрыт изящным ковром.

– Это комнаты лэрда? – спросил Маккенна.

Джоан побледнела.

– Нет, милорд. Это комнаты моей матери.

Малколм обменялся быстрыми взглядами сначала с Джеймсом, потом с отцом. Он не был уверен, как следует расценивать тот факт, что их поместили в эти хоромы. Можно было не сомневаться, что после апартаментов лэрда это лучшие комнаты в замке. Но ведь покойная леди Изабелл оказалась безумной.

Так что это: честь или оскорбление?

Могло ли ее безумие до сих пор оставаться в этих стенах? Судя по выражению лица Джеймса, его мысли были аналогичными.

– Здесь достаточно места для всех нас, – наконец нарушил молчание Малколм, решив, что не время обижаться.

– И есть все, что нужно, – добавил Джеймс, но они оба знали, что окончательное решение – останутся они здесь или потребуют другие комнаты – за отцом.

Брайан Маккенна еще раз осмотрел комнату, и его губы чуть-чуть скривились.

– Мы будем спать здесь, – объявил он. – Но если храп моих сыновей не даст мне уснуть, вам придется подыскать для них другое место.

Малколм видел, как Джоан расслабилась. Он улыбнулся. Его отец обладал удивительной способностью устрашать людей – в любом месте и в любое время. Абсолютно всех, кроме его супруги. Если дело касалось леди Эйлин, Брайан Маккенна проявлял мудрость: он советовался, слушал и, если надо, шел на попятную. Это был единственный способ сохранить мир в их доме.

– Вы хотите перекусить в большом зале или предпочитаете, чтобы я распорядилась принести еду сюда? – спросила Джоан.

– Мы воспользуемся гостеприимством лэрда Армстронга в большом зале, – объявил Маккенна, устремив на Джоан холодный взгляд. – Мне необходимо переговорить с лэрдом Армстронгом наедине. Потрудитесь проинформировать его.

Джоан медленно подняла брови. Ее недовольство приказом было очевидным. Однако она никак не выразила своих чувств и присела в грациозном реверансе.

– Я непременно передам ему ваше сообщение, – сказала она.

Ее уход был эффектным, неторопливым. Малколм с удивлением заметил, что выйдя из комнаты, она прислонилась к стене, словно в одночасье лишившись сил, сникла и глубоко вздохнула. Вероятно, надменная Джоан была не такой неуязвимой, какой хотела казаться.