Когда часы двенадцать бьют - Алиса Лунина Страница 11

– Эльвиру Максимовскую! – выпалила Аля.

– Не понял, вы – агент Максимовской? – удивился Фельман.

Аля покачала головой:

– Нет, я вообще не имею отношения к миру кино.

– Тогда чего ради вы о ней печетесь?!

Аля разразилась хвалебной одой в адрес Максимовской: «Это гениальная актриса! Вам нужна только она! С ее участием ваш фильм станет бомбой!»

Фельман, совершенно ошалев от Алиной непосредственности, с нескрываемой иронией поинтересовался, с чего вдруг она считает, что Максимовская сможет сыграть эту роль.

– Потому что она и не такое может! – убежденно сказала Аля и клацнула зубами. Все, она окончательно промерзла!

Продюсер усмехнулся:

– Идите домой, девушка, и выпейте горячего чаю, не то заболеете. Считайте, что вы выполнили свою миссию.

– Вы возьмете Максимовскую? – возликовала Аля.

– Мы предложим ей пройти кастинг на общих основаниях! – сказал Фельман и сел в машину, дав понять, что аудиенция закончена.

А через неделю Але позвонила Эльвира:

– Привет! Я прошла кастинг и получила роль в «Удивительной судьбе». Готова прочесть вашу пьесу, и если мне понравится…

«Тебе понравится!» – чуть не крикнула Аля.

* * *

С Максимовской договорились, что весной она начнет репетировать в спектакле. Никита просто сиял от радости, расчувствовавшись, он сказал Але: «Алька, какая же ты молодец! Чтобы я без тебя делал?!»

После этих слов Аля ощутила прилив сил и с еще большей энергией включилась в работу: она контролировала ремонт студии (забросив ремонт собственной квартиры), придумывала декорации для будущего спектакля и даже принимала участие в подборе актеров.

Актрису на роль старухи Але посоветовала Эльвира. «Эту роль могла бы сыграть гениальная артистка Ангелина Ткаченко. Правда, она теперь не снимается в кино и почти не задействована в театре…»

Аля, видевшая спектакли с участием Ткаченко, тут же мысленно согласилась с Эльвирой – конечно, Ангелина идеально подойдет на эту роль. Аля в тот же день связалась с театром, где долгое время работала Ткаченко, и, узнав ее телефонный номер, позвонила Ангелине.

…Выслушав Алино предложение, Ангелина Ткаченко высокомерно ответила, что она теперь редко играет в театре. «Возраст, моя дорогая…» Зная, что в прошлом году актрисе исполнилось семьдесят, Аля с пониманием отнеслась к ее словам, но все же заметила, что эта роль словно создана для Ангелины. «Может быть, вы хотя бы прочитаете текст пьесы?» Сказав, что текст можно оставить в доме, где она живет, у консьержки, Ангелина закончила разговор.

Через неделю Аля перезвонила актрисе – узнать, прочла ли та пьесу.

– Прочла, – сказала Ангелина, – что удивительно – даже без особенного отвращения. Написано недурно… Только это ничего не меняет в моем решении. Вам нужно искать другую артистку.

– Может быть, встретимся? – робко предложила Аля. – Мы готовы обсудить любые ваши условия!

Ангелина усмехнулась:

– Ладно, давайте поговорим. К себе не приглашаю, но, если хотите, можем вместе прогуляться. У меня моцион – каждый день в двенадцать часов я иду на прогулку в сквер рядом с моим домом.

Ангелина Ткаченко – артистка Божьей милостью. Темные, как уголья, глаза, низкий голос, царственность в каждом жесте, посмотрит – рублем одарит, войдет – все встанут. Королева! Ангелина и в лучшие годы не была милочкой и душкой, а с годами и вовсе стала невозможной – прямая, резкая, говорит что думает, рубит сплеча.

Серый февральский денек, идет мягкий снег, на ветках застыли вороны. В сквере дремотно и тихо. До весны еще далеко.

Ангелина холодна и надменна, Аля терпелива и искренна (она считает, что артистка имеет право на любое поведение, ибо ее талант оправдывает все).

…Они пересекают сквер, прогулка закончена. На Алины уговоры Ангелина отвечает коротко: «Зачем мне это?!» Аля буквально сует ей листок со своим телефонным номером: «Вы говорите, зачем вам это? Вам, может, и незачем… А другим людям – вашим зрителям – нужно! Подумайте. Я буду ждать вашего звонка…» Ангелина молчит, лишь снисходительно кивает на прощание, но листок с телефоном берет, заронив в Алину душу надежду.

…Звонок раздался через три дня. Аля замерла, услышав суховатый голос Ткаченко: «Приезжайте ко мне. Но предупреждаю, я еще ничего не решила. Нужно все обсудить…»

Седовласая пожилая женщина с лучистыми глазами, которую Ангелина представила как свою компаньонку, принесла в гостиную поднос с чайным сервизом и бисквиты.

– Спасибо, Вера! – поблагодарила Ангелина.

Разливая чай в чашки тончайшего фарфора, актриса призналась Але, что ее семья сейчас – Вера и кот Филипп. Ангелина рассказала, что с Верой они познакомились целую вечность назад: когда-то та была ее поклонницей – приходила на все спектакли, дарила цветы, потом стала работать у нее помощницей по хозяйству. «А сейчас Вера для меня и компаньонка, и все равно что близкая родственница. Теперь уж за давностью лет совершенно сроднились, – улыбнулась Ангелина. – Ругаемся не чаще раза в неделю, что удивительно, учитывая мой сволочной характер. Вероятно, все компенсирует Верин ангельский».

В комнату вошел огромный вальяжный котище, черный, как самая зловещая ночь, и с какими-то удивительными оранжевыми глазами. Аля взглянула на кота с уважением – масштаб его размеров впечатлял, в сравнении с Филиппом ее кот Вася казался жалким заморышем. Кот невозмутимо прошествовал к столу и запрыгнул на пустующий третий стул, словно намеревался принять участие в чаепитии.

На стенах в гостиной висели театральные фотографии Ангелины Ткаченко. Ее лучшие роли, ее лучшие годы… Огромный шкаф (Аля мысленно назвала его «чеховским») был доверху уставлен книгами, в углу в ожидании дремал рояль. Высокие потолки, тишина и размеренность старого московского дома, повидавшего на своем веку всякое.

Чай просвечивал в тонких чашках, в вазочке застыли вишни («Попробуйте, Вера варит отменное варенье!»). Ангелина разломала нежный бисквит длинными нервными пальцами, и Аля обратила внимание на ее кольцо – первоклассный изумруд, настоящее сокровище. Внимание привлекла и брошь в виде золотого тюльпана, приколотая к жакету Ангелины. Это было винтажное украшение известного ювелирного дома.

– У вас редкая, патентная брошь, – не сдержалась Аля. – Такие были выпущены ограниченным тиражом, а сохранилось их совсем мало.

– Откуда вы знаете? – удивилась Ангелина.

Аля рассказала о своей коллекции. Актриса и, кажется, даже кот Филипп взглянули на Алю с уважением.

После чая Ангелина сама заговорила о пьесе, признавшись, что текст незнакомого ей автора Никиты Румянцева – единственное стоящее произведение, которое она прочла за последнее время.

– То, что мне обычно присылают, просто невозможно читать! Не говоря уже о том, чтобы сниматься в таком дерьме. А здесь, – Ангелина потрясла папкой, в которой лежала пьеса Никиты, – все же литература! Слушайте, а этот самый Румянцев – он вам кто? Любовник? Брат, сват?