Полуночный лихач - Елена Арсеньева Страница 11

Нина кивнула:

– Ладно, ничего. Поехали.

И они поехали. Почему-то все светофоры былиих. Нину то и дело бросало вперед – водитель тормозил излишне резко.

Ее начало подташнивать – то ли от этихторможений, то ли черт его знает от чего.

– Музыку включить? – спросилводитель. Голос у него был негромкий, молодой.

Нина покосилась на него. Огоньки приборовиграли на его лице. Да, довольно молод…

– Если хотите, – сказал шофер.

– Тогда не надо.

Они продолжали ехать дальше в тишине имолчании.

– Вы как хотите ехать, с Бекетова иличерез центр? – осведомился водитель.

– Да мне все равно.

Может, это прозвучало и неприветливо, но немогла же Нина брякнуть, что вообще не знает автодороги в Лапшиху, что всегдапроезжала ее только на трамвае! Ведь она жила в Первом микрорайоне, а Лапшиха…Ладно.

Наверное, он тоже не знал этой дороги, потомучто с площади Горького свернул на Белинку, а оттуда промчался к Ошаре – ипотащился параллельно трамвайным рельсам.

– А теперь вам куда? Показывайте дорогу.

Нина нервно сглотнула, вглядываясь в темноту.Где-то тут был недостроенный дом… А, вот он.

– Во двор поверните, пожалуйста. Здесьостановите. Хорошо, спасибо.

Водитель огляделся. Пустой двор заброшеннойновостройки. Огоньки метрах в пятидесяти – там начинаются дома.

– Может, вас туда подвезти?

– Ничего, я дойду. Вот, возьмите.

Он протянул ладонь. Нина положила на нее то,что лежало у нее в кармане.

Мгновение водитель ощупывал это пальцами,потом, не поверив своим ощущениям, зажег свет в салоне и уставился на ладонь, вкоторой лежал презерватив.

Вообще можно было ожидать какой угоднореакции, но он только повернулся к Нине и спокойно сказал:

– Не понял.

– Выключите свет, пожалуйста, –просипела Нина, съеживаясь под его взглядом. – Потом я вам все объясню.

Он хмыкнул, но послушался.

Темнота была кромешная. Нина перевела дыханиеи заговорила более внятно:

– Вы не волнуйтесь, у меня деньги есть.Вот. – Она пошуршала в кармане. – Я вам их потом отдам. После…

– После чего?

– После… всего. Ну что вы, не понимаете,что ли? – воскликнула она почти в отчаянии.

– Понимаю, – кивнул он. – Вымне потом заплатите за… услуги. Только, знаете, я ведь не проститутка.

– Я тоже, – глухо промолвила Нина,глядя на светящуюся панель. Ей было легче говорить, не видя его лица. И ещелегче стало, когда он отвел от нее взгляд и сел так же, как она, –уставившись на огоньки приборов. – Если хотите знать, я еще никогда ни скем… в смысле…

– И какая необходимость проделать этоименно сейчас, с первым встречным?

Он говорил негромко, спокойно, как врач,который спрашивает у больного, где болит. Если бы хоть нотка насмешкипрозвенела в его голосе, Нина, наверное, не выдержала бы и выскочила из машины.

Что же это она затеяла?! Как она сможет этовыдержать? Но надо, надо выдержать, надо все узнать про себя.

– Пожалуйста, не спрашивайте. Пожалуйста,сделайте это… – У нее сорвался голос, и она скорее выдохнула, а несказала: – Я вам еще дам пятьдесят рублей, если вы… Пожалуйста!

– Я не проститутка, сказал же, –повторил он. – Отродясь не делал это за деньги, не собираюсь и начинать.Вдобавок никак не пойму, почему вы именно меня выбрали? Разглядеть меня там немогли, в темноте, на вокзале, да и никакой такой неземной красотой я неотличаюсь. И машина так себе, в «Форде» каком-нибудь или даже в «Волге» было быкуда удобнее.

– Ну, те, у кого «Форды», не занимаютсячастным извозом, – пояснила она. – «Волги» и «Лады» всякие я нелюблю, меня почему-то сразу укачивает в них. А «Москвич» – совсем другое дело.

– Что, серьезно? – вдруг засмеялсяон. – Так вы, значит, первого мужчину выбирали в зависимости от маркимашины?

Нина сцепила зубы. Еще один его дурацкийвопрос – и она с криком выскочит вон, побежит по этой стройке, рискуяпереломать ноги!

Из последних сил она выдавила:

– Поцелуйте меня, пожалуйста. – И,откинувшись на спинку, зажмурила глаза.

Сердце колотилось так, что она едва расслышалатяжелый вздох незнакомца. Потом его рука легла на ее плечо, какое-то мгновениеона вдыхала горьковатый табачный запах, а потом прохладные губы прижались к еегубам.

Какое-то мгновение Нина сидела оцепенев,потом, испугавшись, что, не встретив отклика с ее стороны, он отстранится,вцепилась в его плечи и приоткрыла рот.

Она не целовалась ни с кем ни разу в жизни ипервые минуты никак не могла справиться со своими безвольными, неумелымигубами. То ли открытыми их держать, то ли закрытыми? Да еще его язык прорывалсяв ее рот, прямо спасу нет. Не зная, что делать, Нина погладила его своим языкоми подумала, что ничего неприятного в этом нет. Да и вообще целоваться ей дажепонравилось. Губы незнакомца стали горячими, Нина привыкла к этому странномуощущению чужого рта и попыталась повторять все, что делал он.

Это были нехитрые приемы. Гладить, впиваться,присасываться… Слова какие-то примитивные, чувствуешь-то совсем другое! Словамиэто не выразить.

Нине стало жарко, и незнакомец, словно понявэто, стянул с нее куртку.

Она покорно высвободилась, с мимолетнымпроблеском страха ощутив, что заодно он спустил с плеч халат, надетый прямо наголое тело. Она бы, наверное, отстранилась, да невозможно было, он слишкомкрепко прижимался к ней, вдавливал своей тяжестью в спинку сиденья. Потомспинка вдруг мягко пошла вниз, и Нина поняла, что лежит. Он вытянулся рядом, непрерывая поцелуя, осторожно блуждал пальцами по ее обнажившемуся телу. Ееначинало трясти, когда эти чуть шершавые, прохладные пальцы совершали круговоедвижение по животу.

Ни слова не было сказано меж ними, а можетбыть, он что-то и говорил, да Нина не слышала. Только иногда его тяжелоедыхание вдруг достигало слуха – и тотчас все звуки вновь тонули в оглушительномбиении крови в висках.