Брачные игры - Кейт Сандерс Страница 11

Для Эдварда это была очень длинная и откровенная речь, и он еще не закончил. Он достал что-то из кармана своей куртки.

— Я хочу передать тебе эту вещь. Она принадлежала моей матери.

Он вложил в руку Руфы маленькую коробочку из потертой кожи. Удивленная тем, что получает в подарок от Эдварда нечто иное, чем символический знак от фирмы «Бутс», она открыла ее. Внутри на выцветшем бархатном основании лежала толстая викторианская брошь из золота с крупными, тусклыми драгоценными камнями.

— Бриллианты и сапфиры, — пояснил Эдвард.

— Красивая вещь… но я не могу… — проговорила Руфа.

— Она хотела, чтобы это принадлежало тебе. Ты всегда была ее любимицей, — он слегка запнулся. — И она была бы не против, чтобы ты продала ее. Мне говорили, что она потянет на приличную сумму.

— О Эдвард… — Мысли Руфы вновь нацелились на Брачную игру. Брошь может оказаться достаточно ценной, чтобы оплатить штурм Лондона, избавив от необходимости продавать автомобиль. Эдвард не будет знать, как она распорядилась его даром, пока не получит гравированное приглашение на свадьбу.

Она преодолела чувство вины, сказав себе, что его мать поддержала бы ее. Ей нравилась старая миссис Рекалвер — проворная, любившая верховую езду леди, умершая пять лет назад. Мать Эдварда сочла бы брак по расчету необходимым долгом для девушки из знатного, но обедневшего рода. Она не разделяла пуританских взглядов своего сына на классы и наследие.

Она улыбнулась ему:

— Спасибо.

Эдвард поцеловал ее в лоб.

— Веселого Рождества. — Он ущипнул ее за нос, как делал это всегда, когда она была ребенком. — И ни в коем случае не говори остальным.

* * *

Перед тем как уйти вылавливать из пруда ключи Берри, Эдвард сделал семье свой официальный рождественский подарок — большой ящик с набором бутылок. Роза была в восторге и крепко обняла его. Но после его ухода она все же заметила, что это, очевидно, награда от Господа за самопожертвование.

«Он послал им испытание, и они выдержали его: да, они не покупали джин и вели себя достойно в его глазах». Она отлила большую порцию «гордона» в ближайший стакан.

Лидия и Селена спустились на кухню, привлеченные раздававшимися оттуда голосами и запахом лука. Лидия вся сияла, потому что Линнет спала и последняя любовница Рэна бросила его. Она достала еще стаканы, а Селена тем временем отложила в сторону свою книгу и уже успела откупорить бутылочку бордо.

Дверь отворилась. Испуганно озираясь, в кухню вошел Берри. Высокого роста, с голым животом, он произвел сногсшибательное впечатление. Заимствованные им коричневые вельветовые штаны не застегивались на поясе, а распахнутую ширинку едва прикрывала широкая розовая кофта. Его каштановые волосы высохли и напоминали каминную щетку.

Все присутствующие завыли в приступе смеха. Как потом сказала Руфа, это закончилось бы плачевно, если бы Берри не обладал чувством юмора. После минутного изумления он ухмыльнулся и подернул штанины, усилив тем самым комический эффект.

Вдруг, как по мановению волшебной палочки, появилась настоящая рождественская атмосфера. В кухне сидели смеющиеся люди, впервые после смерти Настоящего Мужчины. Берри перестал пугаться этой необычной семьи. Теперь он помнил только, что они потеряли отца — при ужасных обстоятельствах — и вот-вот лишатся собственного дома. Девушки были на редкость замечательные, но в стремлении Берри утешить их не было никакой задней мысли. Он даже решил, что ему начал нравиться Рэн.

Суп, который Руфа обильно наперчила и заправила луком, наполнил кухню аппетитным запахом. Берри помог расставить на столе миски и порезал хлеб. Его настроение заметно улучшилось, когда он обнаружил, что никто из членов семьи не любит сухой херес. Воодушевленный, он вылил в суп полбутылки «Тио пип», принесенной Рекалвером.

Разгоряченные алкоголем, потреблявшимся в необыкновенном темпе, собравшиеся начали петь рождественские гимны. В какой-то момент, после того как они расправились с супом и двумя батонами хлеба, под дверью со стороны лестницы просунулся листок бумаги.

— О Боже, это Линнет! — выдохнула Роза. — Мы разбудили ее, и она бросает листовки.

В записке было написано: «Что там за ужасный шум?»

Прислонившаяся к своему бывшему мужу Лидия, изрядно пьяная и сонная, вздохнула.

— Мама, нельзя ли ей?..

— Сходи за ней, — Роза находилась под влиянием привнесенной джином терпимости. — Приведи сюда маленькую беднягу. Как-никак сегодня Сочельник.

Рэн вскочил, открыл дверь и вернулся к столу с дочерью на руках. Поверх пижамы «Барби» на ней была голубая байковая кофточка, под обеими руками она держала по медвежонку Рессани. Она примостилась на колене у Рэна с видом маленькой царственной инфанты.

— Кто этот дядя в бабушкиной кофте?

Берри очень подружился с Линнет, потому что не совершил фатальной ошибки и не изменил манеры поведения, разговаривая с ней. Он рассказал ей о том, как потерял ключи от машины, будто она была его коллегой в банке, и она слушала завороженная.

Руфа, судившая о людях по реакции на них Линнет, решила наградить Берри чашечкой чая. Она обсуждала с присутствующими целесообразность открытия бренди, которое хотела приберечь для завтрашнего пудинга, когда от Дентов вернулась Нэнси.

Нэнси сразу направилась к плите, снимая по дороге пальто.

— Ну и холодина! Посмотрите на мои соски — стоят, как пара бутылочных пробок.

Она выпятила грудь, и все посмотрели на ее соски.

— Ты рано вернулась, — сказала Руфа.

— Да, слава Богу. Денты уезжают на какое-то шикарное ночное шоу за многие мили отсюда. Я удрала, пока они не заставили меня поехать с ними.

Вдруг она заметила Берри. Ее губы скривились в сочную улыбку.

— Здравствуйте. Я Нэнси. Вы, должно быть, мой рождественский подарок: о, девочки, что это вы?

— Замолчи, не дразни его, — сказала, смеясь, Руфа. — Его зовут Берри. Он учился вместе с Рэном в школе.

— И он очень хороший, — закричала Линнет. — Он сказал мне на ушко, что, когда был в пруду, сделал пи-пи.

Это откровение было встречено взрывом смеха. Круглое лицо Берри сделалось пунцовым.

Медленно и удивленно Нэнси произнесла:

— Почему ты не можешь доставить подарки в Мелизмейт, Дедушка Мороз?

И низким, сочным голосом ответила:

— Прости, олень, здесь живет маленькая шаловливая девочка, которая никак не хочет ложиться спать.

Линнет скомандовала:

— Заставь Братьев Рессани признать, что это их вина.

Низкий голос проговорил:

— Как смеешь ты клеветать на этих невинных медвежат? А ну-ка, марш в постель!

Рэн поднялся, сдавив одной рукой плечо Лидии.