Улыбнитесь, вы уволены - Кара Локвуд Страница 11

Я выгребла все содержимое шкафа в надежде найти что-нибудь, что можно продать за 2000 долларов. Единственное, на что мог быть хоть какой-то спрос, это:

а) один радиобудильник (он мне больше не нужен — так, безделушка);

б) свитер, подаренный бабушкой на прошлое Рождество (розовый, на четыре размера меньше, чем нужно, — бабушка по-прежнему думает, что мне десять лет);

в) электрощипцы для волос, оставшиеся от бывшей соседки.

Можете назвать меня сумасшедшей, но, по-моему, мне не хватит нескольких долларов. Придется сделать то, что в моей ситуации сделала бы любая уверенная в себе современная девушка: я продам свои яйцеклетки. Раз уж в последнее время я все равно простаиваю, зачем мне яйцеклетки?

Интернет-исследование на тему «Донор яйцеклетки» сразу дает такие результаты: 1) за это платят 7000 долларов; 2) нужно пройти отбор; 3) требуется небольшое хирургическое вмешательство и что-то страшное под названием «трансвагинальный ультразвук». «Транс» и «вагинальный» — эти два слова не сочетаются ни в каком контексте, разве что в «Шоу Джерри Спрингера».

Однако розово-голубой сайт по проблемам деторождения уверяет меня, что я испытаю «безмерную гордость, если помогу бесплодной паре осуществить мечту о ребенке».

Гордость не так привлекательна, как семь тысяч.

Я обдумываю это, и вдруг мне в голову приходит ужасная мысль: моя жизнь может превратиться в идиотскую комедию с искусственным смехом за кадром, где я хожу на свидания с собственным сыном или сталкиваюсь со своей дочерью в спортзале.

Но. Семь тысяч долларов. Я смогу расплатиться с Хозяином Бобом, и у меня еще останется больше чем на месяц. Наличными.

Нет. Это безумие. Вдруг они случайно заберут все мои здоровые яйцеклетки, у меня их всего-то штук пять или шесть. Насколько мне известно, курение, пренебрежение к спорту и ожирение, вызванное пищей с высоким содержанием холестерина, не укрепляют репродуктивную систему. К тому же на получение яйцеклетки требуется как минимум два месяца, а у меня нет столько времени.

Мои раздумья прерывает громкий стук в дверь.

Вскакиваю с места в страхе, что это Хозяин Боб, но, подойдя к глазку, вижу миссис Слэттер, соседку снизу. Любопытно, что ей понадобилось: раньше она не замечала моего существования.

С опаской открываю дверь.

— У вас слишком шумно, — с порога заявляет она. — Я слышу, как вы тут топочете, словно стадо слонов.

— Я одна, — отвечаю я.

Она заглядывает в квартиру через мое плечо и каркает:

— Точно одна?

— Точно — одна.

— Я иду играть в бинго, но, когда вернусь, вы скажите своим друзьям, что им пора домой. У меня новый слуховой аппарат, и я не ошибаюсь — у вас тут шумновато.

— Миссис Слэттер, честно, здесь никого, кроме… — Она сказала «бинго»? — Вы идете играть в бинго?

— В молодежный христианский клуб. Каждую среду хожу.

— А можно мне с вами?

Миссис Слэттер смотрит на меня так, словно я хочу оглушить ее железной трубой и отнять сумочку.

— Зачем? — спрашивает она.

— Мне нужны деньги на квартиру.

Она разглядывает меня и фыркает:

— Эта молодежь! Вечно живет не по средствам. Ладно. Заплатите за меня — возьму с собой.

— По рукам, — говорю я.

В бинго играют в подвале местного клуба молодежной женской христианской организации, примерно в четырех кварталах от нашего дома. Подвал битком забит сутулыми тетками с голубыми волосами и смазанной красной помадой. Куда ни глянь, всюду тяжелые жемчужные серьги и домашняя одежда.