Подари мне счастье - Джанмария Анелло Страница 11

– Джеффри, если тебе дорога жизнь, ты больше не скажешь ни слова.

Угли в камине рассыпались. Сноп искр вспыхнул так же ярко, как золотистые крапинки в глазах Ли, когда она заявила, что не выйдет за него. Минута шла за минутой, и Ричард вынужден был задуматься, уж не сказала ли она это всерьез. Что, если она убежала из города, чтобы ускользнуть от него?

Нет, она не совершит подобной глупости. Ей бы все равно это не удалось. Он отыскал бы ее и силой притащил к алтарю, если бы пришлось. Ему нужен этот брак, чтобы купить молчание ее отца и оградить Элисон от опасностей.

Джеффри пошаркал ногами по ковру, и этот звук подействовал на нервы Ричарда, словно царапанье ногтями по стеклу. Даже тетка Ли выглядела обеспокоенной, украдкой поглядывая на дверь. Он посмотрел на часы.

Невеста опаздывает уже почти на четверть часа. Он даст ей еще минуту, а потом пойдет искать ее и, когда найдет, преподаст ей урок послушания мужу.

– Герцог уже здесь. Пора.

Ли старалась не обращать внимания на предательскую дрожь в желудке, вызванную словами отца. Она сегодня еще ничего не ела. И почти не спала. Ее вынуждают выйти замуж за мужчину, который, вне всякого сомнения, презирает ее. Естественно, горло сжимает судорога и в голове гулко стучит, а отцовские слова, словно набат, гудят в голове: «Он здесь. Пора».

– Ты так похожа на свою мать. – Морщинки вокруг глаз отца смягчились, он смотрел на нее с нежностью, словно был любящим родителем, а она – счастливой невестой.

Платье и вправду было потрясающим: отливающий серебром шелк, расшитый жемчужными бусинами. Оно было сшито для ее матери, но ни разу не надевалось.

Сейчас, как никогда, Ли так нуждалась в матери. Или в сестре.

Тоска по сестре грозила вылиться в слезы, тоска по ее силе, по ее руководству, по ее любящей поддержке. Но более всего Ли хотелось знать, что сестра в безопасности. Как бы ни старалась Ли не терять надежды, становилось все труднее верить, что она когда-нибудь увидит сестру, а тем более ребенка.

Нет, Ли отодвинула предательские мысли в сторону. Она не будет поддаваться отчаянию.

Отец откашлялся, потеребил складки шейного платка, затем выпалил:

– Поскольку твоя тетка незамужняя, а твоей матери нет в живых, придется мне проинструктировать тебя насчет твоих супружеских обязанностей.

– Пожалуйста, не надо, – выдавила Ли, прижав ладони к щекам. Сознание тут же наполнилось воспоминаниями, от которых стало горячо: смелая, чувственная ласка губ герцога на ее губах, ответная тянущая боль внизу живота, тревожащее томление, которое с тех пор преследует ее.

Разумеется, отец не обратил внимания на ее протесты. Его единственной целью была забота о том, чтобы она знала, как наплодить ему будущих знатных внуков. О внучках даже не упоминалось, когда он бормотал ей свои бесполезные инструкции, которые сводились к тому, чтобы «лежать неподвижно, выполнять свой долг и не протестовать, что бы ни было».

Именно это «что бы ни было» вызвало у нее неподобающую леди испарину на ладонях и судорогу в животе.

Где-то в глубине души она на самом деле верила, что этот момент никогда не наступит, что герцог одумается. Но он здесь.

Пора.

Она последний раз оглядела свою комнату, приятные оттенки и гармоничное сочетание голубого с золотым. По всему этому она скучать не будет, решила Ли. Скучать она будет только по тете.

Ли вздохнула и стала спускаться по лестнице, предоставив отцу идти следом. Пусть этот брак не по ее выбору, но она встретит его с достоинством и честью.

Что еще она может сделать?

Ли нашла некоторое утешение в том, что ее карманных денег, ежегодной суммы, положенной ей герцогом для личных трат, будет вполне достаточно, чтобы дети из приюта миссис Бристолл больше ни в чем не нуждались.

Это казалось слишком холодной и расчетливой причиной для брака, но ведь герцог женится на ней только ради денег или, по крайней мере, так утверждает, хотя она ему не верит. А колотящееся сердце предупреждало, что и ее собственные ошибочные резоны тоже являются ложью.

Неужели это любовь с первого взгляда? Эта щемящая потребность, так непохожая на все то, что она когда-либо испытывала?

У дверей в гостиную она приостановилась, ноги отказывались идти вперед, глаза заволокло пеленой, образы проплывали мимо, словно фрагменты сна: ее тетя у окна, прижимающая к губам платочек; за окном уныло-серое от нависших туч небо и заходящее солнце; викарий, сидящий на краешке канапе с зажатым в руках молитвенником; какой-то молодой человек, которого она не знает, но, судя по сходству с герцогом, видимо, его родственник.

Затем глаза Ли отыскали его. Ричарда. Стоящего у камина. Широкая спина и длинные ноги, облаченные в строгий черный костюм. Черные волосы блестят в свете огня.

Дьявол в вечернем наряде, освещенный языками пламени.

Она не издала ни звука, однако спина его напряглась, голова повернулась, и непроницаемые черные глаза встретились с ее затуманенным взглядом. Внезапно стало нечем дышать от злости на то, что она вынуждена выйти замуж против своего желания, по крайней мере, так Ли сказала себе, но когда он направился к ней, когда все ее ощущения наполнились запахом жасмина и амбры, щемящее сердце вновь предупредило, что она себя обманывает.

– Ваша светлость, – пробормотала она поразительно твердым голосом.

– Мисс Джеймисон, – сказал он и поклонился. Его губы слегка изогнулись в неком подобии улыбки. Он протянул руку и выжидающе вскинул бровь.

Изысканная вежливость вернулась, а безжалостный взгляд дерзкого мужчины, который поцеловал ее, остался.

Несмотря на напряжение, сжимающее внутренности, Ричард почувствовал, как улыбка приподнимает уголки губ: Ли встретила его взгляд с мерцающим в глубине глаз вызовом – золото, спрятанное в зелени, отражающей свет огня.

Неужели он на самом деле ожидал женской истерики? Подрагивающих ресниц, обморока? От женщины, которая осмелилась ворваться к нему в дом и швырнуть предложение ему в лицо?

Правда, нельзя сказать, что он делал ей предложение, напомнила его совесть. Нет, он заявил ей, что она выйдет за него через два дня, словно она какая-нибудь наемная мелкая сошка, обязанная выполнять его приказания.

И, тем не менее, вот она, стоит перед ним с высоко поднятой головой и без колебаний кладет ладонь ему на руку. Пока они шли, чтобы встать перед священником, Ричард поймал себя на том, что его восхищение растет, и рука под ее ладонью сжалась.

Он не хочет ничего испытывать к этой женщине. Определенно, ни восхищение, ни жалость. И уж конечно, не желание, которое все еще терзает его, не это слишком отчетливое, болезненное ощущение ее близости и слабый аромат роз, окутывающий волосы. Кожа его сделалась горячей, потом снова холодной, эмоции, от ярости до смирения, стремительно сменяли, друг друга.