Найду твой след - Уинифред Леннокс Страница 11

— Ты ведь знаешь, ничто в мире не происходит просто так. И то, что ты совершаешь, может отозваться в твоей жизни через много лет, — сказала Агнес.

Странное дело, сейчас Натали воспринимала ее слова по-новому.

— Ну, если тебя послушать, Агнес, — фыркнула Натали, сопротивляясь неожиданно нахлынувшему волнению, — то я должна думать, что произойдет через сто лет, да?

Она быстро отбросила капюшон, торопясь прийти на помощь Мире. На морозе детские пальчики никак не могли справиться с ошейником Долли.

Но Агнес подняла руку и остановила ее.

— Через сто лет. — Она вздохнула. — Эта цифра выдает твою незрелость, дорогая. — Агнес покачала головой. — Все еще — незрелость. Неужели ты до сих пор не поняла, что ничего в этом мире нет случайного? Что все имеет свое продолжение?

— Значит, мне незачем думать о том, что будет. — Натали легкомысленно засмеялась, но внезапно почувствовала неловкость. — Мне нравится здесь, нравится эта дикая природа, и Мире тоже. У нас милый, теплый, уютный домик. Приятно работать с местными женщинами, я хорошо понимаю эскимосский язык. А Мира понимает и говорит даже лучше меня. Мы живем другой жизнью. Почему же нельзя прошлое оставить в прошлом?

Натали повернулась к Агнес, которая смотрела на Миру, засунув руки в широкие рукава дубленки.

— Все о'кей! — радостно завопила Мира. — Все о'кей! — Я справилась! Тебе нравится, Долли? Нравится? Тебе больше не жмет ошейник?

Долли пританцовывала на белом снегу и, казалось, ее острая мордочка расплылась в улыбке.

— Ей нравится, Мира, — с улыбкой заверила Агнес и повернулась к Натали. — Мира ведь тоже из твоего прошлого. Она сейчас здесь, с тобой, почему же ты думаешь, что ее отец остался в прошлом?

— Отцы часто остаются в прошлом. — Натали поджала губы.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, — тихо сказала Агнес. — Я знала твоего отца. Он очень хотел встречаться с тобой, но твоя мать отсекла его от своей и от твоей жизни. — Она вздохнула. — Скажи, разве тебе хорошо, что ты не знакома с ним — почти?

— Я… я не знаю. — Натали пожала плечами.

— А я знаю. Женщина, даже совсем маленькая, должна научиться общаться с мужчинами. Это так же важно, как научиться пользоваться ножом и вилкой.

Натали засмеялась.

— Мира уже учится…

— Не сомневаюсь, дорогая. Но это уроки… на уровне знания. А я говорю — о подсознании. Между прочим, будь ты обучена иметь дело с мужчинами, сейчас твоя жизнь сложилась бы иначе.

— Ты хочешь сказать, что я… что у меня не было бы Миры?

Нет-нет-нет. Она не думает и никогда не думала о том, что Мира помеха в жизни. Натали любит свою дочь страстно, но, действительно, ее жизнь сложилась бы совершенно иначе, если бы она тогда не сделала в палатке с Бьорном то, что сделала. С Бьорном, который до сих пор не знает, что у него есть дочь.

— Нет, я не о том. Во-первых, ты не попала бы в нашу организацию.

— Но чем она плоха? Было так интересно…

— Да, идеи мы выдвигали хорошие. Но ты знаешь, что плохо?

Натали напряглась. Агнес — одна из руководителей организации, можно ли представить, что она чем-то недовольна? Красавица Агнес Морган, одаренная от природы искусством оратора, всегда способная добиться всего, чего ей хотелось…

— Что же плохо?

— Мы превратились из организации в секту. Это опасно. Мы стали считать себя истиной в последней инстанции. Мы слишком самоуверенно распоряжаемся не только мыслями своих членов, внушаем им свою точку зрения, но и распоряжаемся их жизнью. Как, например, было с твоей жизнью, Натали.

— И… и ты потому выгнала меня… сюда?

Натали почувствовала, как сердце тоскливо заныло, точно так же, как оно ныло в тот день, когда Агнес Морган, произнеся все те ужасные слова в ресторане, вышла из-за столика. Но она успела ей сказать, куда ехать — сюда, на край света.

— Агнес… Почему ты отправила меня сюда?

— Потому что для тебя нет места лучше. После всей твоей славы. — Агнес усмехнулась.

Глаза Натали расширились, она не мигая смотрела на красиво увядающую женщину. Она напоминала ей о странных цветах — герберах, у которых идеальный стебель без листьев, гладкий настолько, что глазу не за что зацепиться, и он скользит, наслаждаясь совершенной упругостью этого стебля, на который насажены плоские лепестки бледно-оранжевого цвета. Они чем-то напоминают лицо Агнес, искусственное и рукотворное…

— Ты сама выбрала Бьорна Торнберга. Я знаю, потому что всегда выбирает женщина, кому быть отцом ее ребенка, даже если мужчине так не кажется. Понимаешь?

— Да, но… не совсем.

— А чего ты не понимаешь, Натали? Если говорить прямо, открыто, как и следует говорить о прошлом, мы с твоей помощью совершили рекламную акцию, которая привлекла в нашу организацию немыслимое число членов по всей стране. Она помогла нам из маленькой городской организации превратиться в мощную, с представительствами во многих штатах, в организацию, которая может теперь добиваться от властей того, о чем никогда не помышляла. Я считаю себя твоим должником, я не хотела, чтобы тебя выбросили, как выжатый лимон. Я хочу, чтобы у тебя была полноценная жизнь. А что это такое, ты должна почувствовать сама, вот почему я выдворила тебя из золоченой клетки, в которой ты могла просидеть слишком долго и совсем разучилась бы летать.

Натали смотрела на Миру, которая обнимала хаску за шею и тихо напевала:

— Долли, Долли, хэллоу, Долли.

— Эй! Э-ге-ге-ей! — послышалось издали.

Обе женщины повернулись на голос, только Мира продолжала обнимать Долли. Прямо на них летела собачья упряжка, ее-то они и ждали.

Натали вывела гостью на прогулку, она хотела доставить Агнес неслыханное удовольствие — катание на собачьей упряжке. Только на Аляске можно такое испытать. Тем более что каюр, их знакомый, пообещал пристегнуть и Долли к собачьей компании, чтобы обучить ее столь тонкому делу, как коллективный труд.

— Нат, усаживай свою гостью, — скомандовал немолодой мужчина, который, несмотря на мороз, откинул волчий капюшон, — и вперед!

— А Долли? — подскочила Мира, она была вся в снегу, потому что, когда тормозили нарты, полозья подняли самую настоящую метель и засыпали желтый комбинезон девочки.

— А как же. Все, как обещал.

Каюр вышел из саней, собаки подняли грозный лай, но он мигом усмирил их, что-то пробурчав под нос.

Долли, пританцовывая и еще туже закручивая хвост, спокойно пошла в упряжку.

— Вижу, вижу, — довольным голосом говорил каюр, — ее предки бегали в упряжке. Такое даром не проходит, оно и через поколения вынырнет в молоденькой хаске.

— Видишь, что такое гены? — бросила Агнес. — С ними не поспоришь.