Королева Алиенора, неверная жена - Маривонн Микель Страница 11

Но он перестает смеяться, увидев, как побледнел Томас.

— В окружении Теобальда, поверь слову твоего короля, не только твои друзья. Ты должен был этого ожидать. Томас, мне представился случай понять, оценить по заслугам значимость той дружбы в юности, в которую ты так веришь. Среди многих ты найдешь лишь двух, может быть, трех друзей, которые останутся тебе верными.

И Генрих чуть нервно усмехнулся.

— Не хочешь ли сыграть в шашки, чтобы узнать, кто — Роже де Пон-Левек или Иоанн Беллесмен — останется тебе верным?

— Я не играю в шашки на своих друзей. Я знаю, что Роже де Пон-Левек ненавидит меня. И знаю также, что Иоанн Беллесмен испытывает ко мне дружеские чувства.

— Возможно, этот маленький аббат мне кажется симпатичным, но Гилберт Фолио и Роже Пон-Левек, поверь мне, бросили бы тебя на растерзание собакам, если могли бы.

— Мне пришлось пожаловаться на Роже Теобальду, — ответил Томас, — он меня преследовал.

— Ты хочешь сказать, что его гложет зависть, — продолжает Генрих, — этот человек предпочел бы видеть тебя скорее слугой на ферме, чем канцлером. И все-таки именно Роже Теобальд предлагает в капитул Йорка на следующие месяцы, что весьма странно. Однако он без колебания назначил тебя главой архидиаконата Кентерберийского вместо упомянутого нами Роже, делая тебя первым представителем английской Церкви.

— Я всем обязан моему господину Теобальду, но с вашей стороны, мой король, нет повода жаловаться на Церковь Англии. Не забывайте, что Теобальд защитил вас с риском для жизни, когда Стефан приговорил его к изгнанию. Не забывайте, что Завоеватель, который с честью носил свое имя, основал почти семейную церковь, в нее входили послушные ему нормандские сеньоры.

— Завтра на заре вели седлать наших коней. Мы отправляемся из Оксфорда до Нортгемптона, чтобы подтвердить Хьюго Биго, нашему сенешалю, что он имеет в личном пользовании графство Норфолк, потом направимся к Вильгельму д’Омаль. Мы увидим, Томас, передаст ли нам Роже де Херефорд замки Херефорд и Глостер.

— Если цена этого соглашения, сир, мое звание канцлера, примите мою отставку от должности.

— Я категорически отказываюсь. Разве для того я тебя назначил канцлером, чтобы ты разбрасывался этим титулом? После Омаля нам надо будет с оружием в руках отправиться к Мортимеру. Я его не пощажу. Так надо, ты меня понимаешь? Нужны его крепости Бриднорт и Уигмор и замок Креобари. Мы напоим лошадей в реке Уай, чащи Малверна нас не остановят. А потом мы отправимся в Уэллс, чтобы спровоцировать мятежных валлийцев [32]. Нужно же когда-нибудь сократить численность этих диких жителей, живущих в пещерах, как пастухи. Знаешь ли ты, какое у них главное оружие? Не лук, не таран, готовый пробить ворота крепостей, а туман, который прячет их лучше, чем безлунная ночь. Этот народ Уэллса, который сдался римлянам, но не саксам, отступит, ты увидишь. А мы будем громко трубить в горны и, разведя огонь, погоним валлийцев в их последние укрепления. Покончив с ними, я не откажусь от небольшого отдыха в аббатстве Тинтерн. Там хорошо предаваться размышлениям. Наш Вильгельм уступил приграничные районы страны трем баронам: Шрусберийскому, Херефордскому и Честерскому. Мой предок не мог предугадать, что это трудное дело достанется мне. Нам необходимо построить много замков для защиты в пограничных районах Уэллса. Когда дикари спускаются с гор, то становятся захватчиками. Это не просто люди, защищающие свои земли, это люди, которые угрожают. Я не хочу стать в глазах англичан похожим на кабана Ненниуса [33], приведшего в бегство всех валлийцев. Хороший король, — продолжал Генрих, — это и такой король, которого даже самый бедный из подданных готов благодарить за освобождение страны. Если Господь даст силы сражаться, то хотелось, чтобы меня сравнивали с королем Артуром.

Томас впервые слышит, чтобы Генрих поминал Господа. Для короля, как в прежние времена для Хлодвига, Бог был в первую очередь тем, кто дает силы лучшим воинам. Он был воспитан в этих принципах и умел рассуждать только как военачальник.

— Мне нужны самые талантливые люди, чтобы превозносить заслуги предков, да и мои тоже. Я нуждаюсь в хороших летописцах. Я намерен дать доход с церковного имущества всем монахам, чтобы те молились за нас в аббатстве Гластонбери. Необходимо, чтобы они отыскали могилу Артура. Это очень важно для меня. Гластонбери означает «остров, окруженный болотами», где заточили прекрасную Гиневру [34], похищенную у супруга. И все-таки Артур остался в истории самым обделенным любовью королем. Во всяком случае, я хочу видеть торжество Артура.

— Я должен пойти и отдать распоряжения насчет завтрашнего отъезда, сир, — сказал Томас. — Прошу меня извинить. Я вижу, что к нам приближается мой друг Иоанн Солсберийский.

— Определенно, — сказал Генрих, выходя с недовольным видом из зала совета, — по этому коридору ходит слишком много народа. Я оставляю тебя с твоим Иоанном Солсбери, о котором рассказывают много хорошего.

— Это, без сомнения, один из лучших теологов нашего времени и очень верный человек. Он произносил похвалы на вашей коронации очень искренне, полный надежды и веры в ваше будущее! Он проявляет ко мне дружелюбие, и я очень благодарен ему.

— Побьемся об заклад, что ты его не разочаруешь, — произнес ревнивый Генрих, — тем не менее ты остаешься моим усердным слугой. Никогда не забывай, Томас, что с сегодняшнего дня ты прежде всего должен слушаться своего короля.

Томас кланяется и удаляется, недовольный тем, как закончился разговор. В этот момент появляется Алиенора, отвечая на приветствие канцлера и Иоанна Солсберийского немножко чопорным кивком головы и весьма холодной улыбкой.

— Судя по ее виду, она не рада встрече с вами, — говорит Иоанн Томасу.

— Эта эгоистичная женщина, — говорит Томас, — в ярости, что ей не удается держать мужа в подчинении.

При виде супруги на лице Генриха отразилось недоумение. Было видно, что у королевы дурное настроение. Что она хочет ему сказать? У него не хватит совести пренебречь женой. Алиенора набрасывается на него. Она в гневе, ее выражения грубы, даже оскорбительны.