Первое свидание - Сандра Мэй Страница 11

В ресторане было пустынно и тихо — только неумолчный шелест дождя за открытыми настежь окнами. Кэти помедлила на пороге, набрала воздуха в грудь — словно нырять собиралась. Она никак не могла отделаться от чувства нереальности, окутывавшего ее будто туман. Все было слишком необычно, слишком... не ее!

Она была нормальной, современной девушкой, у нее не было никаких комплексов, она легко сходилась с людьми, была к ним изначально доброжелательна и потому никогда не боялась работы, связанной с публичностью. С другой стороны, в вопросах секса у нее тоже никогда не было никаких сложностей — она относилась к сексу с какой-то инстинктивной естественностью, что и помогало, и мешало ей в жизни...

Несколько (ну как несколько — два или три) довольно мимолетных романов, нечто вроде краткого курса «Введение во взрослую жизнь». Неудачный, но довольно веселый опыт проживания с бойфрендом на отдельной территории... продержались они с Микки полгода, этого хватило, чтобы удостовериться: они совершенно разные люди и дружба — это единственное, что может их связывать. Сердце Кэти Спэрроу никто не разбивал, любовных терзаний она в жизни не испытывала (если не считать бурной и краткой влюбленности в учителя рисования еще в начальной школе). Секс с Микки был скорее игрой, веселым приключением, в конце которого она испытывала чисто физическое удовлетворение — но и только...

Сейчас все было иначе. Воздух словно бы потрескивал, аромат экзотических цветов вызывал неясное томление, по спине бегали тысячи крошечных троллей Сигурдов, а сердце колотилось так, будто Кэти только что пробежала стометровку.

Это началось с того самого момента, когда она впервые увидела Брюса Блэквуда в аэропорту Сингапура. С первого же прикосновения его сильной руки. С той секунды, когда она почувствовала аромат его одеколона, заглянула в насмешливые голубые глаза, услышала хрипловатый ехидный голос...

Кэти решительно провела ладонями по гладкому шелку платья, вскинула голову и смело переступила порог.

Брюс поднялся ей навстречу, и в глазах его вспыхнуло абсолютно неприкрытое восхищение. Он отодвинул стул, приглашая ее сесть, и произнес:

— Ну ты даешь, Спэрроу!

Она вскинула на него изумрудные глаза и невинно затрепыхала ресницами.

— Ты это о чем?

— Это я о том, что приобрел себе головную боль и занозу в одно место.

— Вы говорите загадками, мистер Блэквуд.

— Вовсе нет. Просто ты все время разная... и я никак не могу понять, в какой момент ты красивее всего. Нет, лично мне больше всего нравится эпизод с полотенцем...

— Сейчас уйду!

— Молчу. Ни слова о голых секретаршах.

— Ухожу.

— Все, правда. Что будешь есть? О напитках не спрашиваю, сейчас будет шампанское.

— Ох, а можно, я не буду шампанское, а? С такими скоростями я сопьюсь через неделю.

— Не надейся. Неделя предстоит напряженная и трудная, а на Сицилии, боюсь, шампанского нам не нальют.

— Почему?

— Потому что у Пруденс на шампанское аллергия.

Кэти слегка помрачнела при упоминании о неприятной леди Пилбем и процедила сквозь зубы:

— Вероятно, в ее возрасте шампанское уже не столь легко переносится...

— Ты злая, Спэрроу. Что навело тебя на мысль о преклонном возрасте леди Пилбем?

— Не знаю. Интонации, наверное. Так и вижу сухопарую английскую аристократку с длиннющим мундштуком и пронзительными глазами. Такая... викторианская немножко.

Брюс рассмеялся.

— Что ж, тогда не буду тебе ничего рассказывать. Мундштук, во всяком случае, ты угадала совершенно верно. Тебе идет платье.

— Спасибо.

Она и сама это знала. Серо-зеленый шелк и самый простой в мире покрой, придуманный Коко Шанель, сразу очаровали ее еще в бутике на Манхэттене, хотя Зета, помнится, наморщила нос и сказала, что это стиль «пожилая вдова, завязавшая с личной жизнью». В результате они сошлись на компромиссе — второе платье выбирала Зета (строго говоря, это был набор золотистых веревочек и ленточек, чудом удерживавших два лепестка шифона персикового цвета), а третье — они вместе. Третье было классическим маленьким черным платьем, но к нему Зета подобрала очень симпатичные длинные бусы из дутых золотых шариков и золотую же брошь-стрекозу со стеклянными радужными крылышками. Надо признать, помимо роскошного батмана сожительница дяди Фила обладала еще и неплохим вкусом...

Кэти посмотрела в меню — и засмеялась. Брюс вопросительно приподнял бровь:

— Что тебя рассмешило?

— Прости, босс, но... твой вопрос насчет еды. Из знакомого мне здесь только сигареты, виски и шампанское.

— Тогда выбор за мной. Как ты относишься к рыбе?

— Хорошо. Карп в сметанном соусе...

— Нет, нет и нет. Макрель с побегами молодого бамбука в соусе из кокосового молока, тмина и кунжута! К ней бамия с сырными шариками в обсыпке из красного перца, а на десерт — шоколадный мусс с... ну с фруктами, короче говоря.

— Что ж это, рыба — и сразу десерт?

— Ты просто не знаешь здешних порций.

— А ты не знаешь, какой у меня аппетит.

— Знаю. Видел утром в ресторане. Как ты ухитряешься сохранять форму?

— Не знаю. Метаболизм хороший. Когда нервничаю, ем пончики с шоколадной начинкой килограммами — и ничего.

— Часто нервничаешь?

— Достаточно. Примерно раз в два месяца.

— Что так?

— С такой периодичностью меня вышибают с работы.

— Интересно. Ты до такой степени достаешь их своим трудолюбием... или наоборот?

Кэти пожала плечами:

— Трудно сказать. На их месте я бы меня не увольняла. Не могу похвастаться, что я самый суперский работник в мире, но в целом... Я — хороший второй.

Брюс прищурился и с интересом уставился на нее.

— Ты удивительная девица, Спэрроу. Знаешь ли ты, что очень немногие имеют достаточно здравомыслия и смелости, чтобы признать такое?