Две жизни - Дебора Тернер Страница 11

Рут наверняка рухнула бы на песок, но Генри совершенно бесцеремонно подхватил ее. Сначала она билась в истерике в крепких объятиях, но затем, ослабев, сникла и прижалась к его груди. Она не могла заставить себя посмотреть на Генри: ей было невыносимо стыдно.

— Все в порядке, Рут, успокойтесь, — донесся до ее слуха бархатный голос. — Вам ничего не грозит.

— Знаю, — хрипло произнесла она и попыталась высвободиться из объятий Генри — слишком велик был соблазн остаться там навсегда, в то время, как это был не более чем жест милосердия.

Любой на его месте постарался бы успокоить попавшую в неловкое положение, напуганную девушку, поддержать ее физически, утешить, убеждала себя Рут.

Генри, развернувшись вместе с Рут, загородил ее собой от любопытных глаз и только тогда опустил руки. Она опасливо взглянула на загоравшую поодаль публику. Похоже, никто ничего не заметил.

— Только не жалейте меня, ладно? — с трудом выговорила она и посмотрела на Генри.

В холодной глубине его глаз промелькнуло какое-то жадное, почти хищное выражение.

— Да я, собственно, и не собирался, — усмехнулся он. — У меня, знаете ли, совсем иное отношение к испытаниям, которые посылает нам судьба. Но об этом позже, — прервал себя Генри. — А сейчас мы пойдем куда-нибудь в тень, ну, скажем, вон под то дерево у вашего дома. — Он решительно взял руку Рут и просунул себе под локоть. Пройдя несколько шагов, Генри спросил: — А какие птицы водятся на этих озерах?

Вопрос прозвучал неожиданно, но оказалось, что цены ему нет — он на время отвлек ее от неприятных переживаний.

— Особенно много чибисов. Они гнездятся прямо на земле, в песчаных лунках, выстланных стебельками трав. А весной и осенью на озерах царит настоящее столпотворение — здесь отдыхают перелетные птицы.

Поначалу голос Рут звучал тускло и вяло, но с каждым словом она все больше воодушевлялась. Когда они подошли к ее лачуге, от паники не осталось и следа.

— Я, пожалуй, посижу на веранде.

Генри дождался, пока она сядет в старое, но удобное кресло, и, оперевшись на перила, задал вопрос в лоб:

— Скажите на милость, что заставляет девушку, смертельно боящуюся воды, жить в двадцати пяти метрах от озера?

Конечно, следовало бы объяснить Генри все подробно, но сейчас у нее не было на это сил, и она лишь тихо произнесла:

— Я должна снова к ней привыкнуть.

Под пристальным, требовательным взглядом Рут вновь потеряла самообладание, которое с таким трудом обрела. Повисла напряженная тишина.

— У вас водобоязнь после того несчастного случая? — прервал наконец молчание Генри.

— Нет, — хрипло проговорила Рут. А затем, откашлявшись, добавила: — Дело не в воде… Меня постоянно мучит один и тот же сон: вокруг плавают дельфины, играют со мной, улыбаются. И вдруг их зубы вытягиваются и становятся острыми. Дельфины превращаются в акул. Меня охватывает панический страх — вот сейчас они нападут на меня, разорвут на части…

— Успокойтесь, Рут, — заботливо произнес Генри.

Он придвинул к ней свободное кресло, сел и взял в свои сильные, теплые руки ее почти ледяную ладонь.

И вдруг ей захотелось объяснить все Генри так, чтобы он понял.

— Не воды я боюсь, — торопливо заговорила Рут. — Я спокойно купаюсь в ванной, плаваю на катере по гавани, гуляю по пляжу — и хоть бы что! Но стоит мне… Впрочем, вы видели…

— Но разве не для того вы и приехали сюда, чтобы побороть в себе страх?

— Вы правы. Именно здесь я когда-то научилась плавать. — Ее глаза были устремлены на кобальтово-синюю поверхность озера. — Сначала мы с Ритой барахтались там, где помельче. Потом ее мама научила нас плавать по-собачьи. Затем мы освоили более сложные стили — кроль, баттерфляй. Вода казалась мне родной стихией, не возникало и тени беспокойства. Правда, в то первое лето нам еще не позволяли плавать за перешейком, отделяющим озеро от моря. А оно манило, как и все запретное…

Рут высвободила руку из ладони Генри. Видно было, как трепещет жилка на ее запястье. К своему удивлению, она заметила, что и его рука напряжена. Вероятно, я до смерти надоела Генри и ему не терпится вернуться к своим, делам, подумала Рут. Выпрямившись в кресле, она, тем не менее, устремила взор вдаль и продолжила:

— И вот однажды я решила поплавать за этим естественным барьером. Я была без ума от счастья — словно попала в другой мир, в другое измерение и сама стала другим человеком — сильным и уверенным в себе. Казалось, теперь мне все по плечу.

— Вам действительно все по плечу, — твердо произнес Генри. — Ваше нынешнее состояние — временное. Это нормальная реакция на пережитые физическую боль и душевные страдания.

Вместо того, чтобы придать ей уверенности, эти слова возымели обратный эффект — они страшно разозлили Рут.

— Я не могу и ногой ступить в озеро! Думала, приеду сюда, и водобоязнь пройдет. Я знаю его как собственную ванну, и мне доподлинно известно, что страшнее угрей здесь никого не водится!

— Значит, еще не пришло время. Потерпите и все войдет в свою колею. — Генри встал, подошел к перилам, облокотился на них и устремил взгляд вдаль, в сторону озера.

Рут некоторое время молча наблюдала за тем, как ходят мускулы на его спине.