Песня малиновки - Эмма Дарси Страница 11

— Я принесу гитару?

Миранда и Тони наконец ушли к Фриманам, и Дженни не хотела терять ни минуты. Она была вся полна ожидания. С трудом сдерживая по-детски глупое желание взлететь по ступенькам вверх, она направилась к лестнице.

— Подожди, — послышался сзади его голос.

Она удивленно оглянулась.

— Давай пойдем в мою спальню.

Такое предложение ошарашило ее.

— В твою… спальню? — с сомнением переспросила она.

Он насмешливо улыбнулся.

— Насколько я понял, ты не прочь использовать спальни для разговоров… или песен.

Или это только привилегия Тони и на его брата не распространяется?

— Я… — Мучительная краска стыда залила щеки, и отчаянно пытаясь побороть свою неловкость, она быстро добавила: — Хорошо. Если ты считаешь, что это самое подходящее место…

Он откровенно забавлялся.

— Извини меня, пожалуйста. Мне захотелось увидеть, как ты краснеешь. Я устроил у в комнате студию звукозаписи. Это действительно лучшее место в доме, где можно послушать музыку.

— Понятно. — Дженни тихонечко перевела дух.

Он нагнал ее, взял за руку и с веселым блеском в глазах добавил:

— Туда никто не войдет, так что нам никто помешает. И я смогу сколько угодно слушать мисс Дженни Росс.

Он повел ее наверх. Рука Дженни заныла от прикосновения его пальцев, а щеки запылали еще ярче от ощущения, что он идет рядом.

— Не называй меня так, — тихо сказала она.

—Как?

— Мисс Дженни Росс. Звучит старомодно.

Он засмеялся.

— Мне кажется, тебя так и надо называть. Женщина, которая краснеет при одном упоминании слова “спальня”, — большая редкость в наши дни.

— Ты ужасный циник.

— Не спорю. — Он вызывающе посмотрел

на нее. — Может быть, мне нужен рядом кто-то, похожий на тебя, который сделал бы меня менее циничным.

Они дошли до ее комнаты. Она поспешно скрылась в дверях, отчаянно моля Бога, чтобы краска хоть немножко отлила от лица. Конечно, если ты похожа на неловкую школьницу, то нелепо даже мечтать о таком искушенно мужчине, как Роберт Найт. Она сделала несколько глубоких вздохов, чтобы как-то успокоиться, взяла гитару и вышла к нему в коридор.

Он привел ее в огромную комнату. Если бы не большая двуспальная кровать, вряд ли это помещение можно было бы назвать спальней? Стойки с электронной аппаратурой расположились вдоль одной из стен, а рядом находилась целая коллекция пластинок, кассет и книг. Что касается кровати, Дженни ничего подобного в своей жизни раньше не видела. Это был, собственно, угловой диван, на спинке которого разместились и светильники, и полки, и радио со встроенными часами, и маленький бар, и небольшой телевизор. Только пикейное покрывало и гора подушек свидетельствовали о том, что здесь еще и спят.

Роберт небрежно указал ей на стул.

— Мне кажется, тебе с гитарой будет здесь удобнее всего.

Когда она села, од принялся заправлять кассету в магнитофон. Холодок пополз по спине Дженни. Она попыталась возразить.

— Роберт…

— А? — спросил он, не оглядываясь.

— Ты хочешь… Зачем это?

Он вопросительно взглянул на нее.

— Хочу записать тебя. Ты ведь не возражаешь?

— Но зачем? Я же говорила тебе… Пожалуйста не делай этого… — несмело закончила она, от волнения не в силах ясно выразить мысль.

Он обернулся к ней. Дженни была не в состоянии выдержать его испытующий взгляд.

— А почему нет? — спросил он, явно озадаченный ее поведением.

Мучительно подбирая слова, Дженни начала обьяснять:

— Я не профессиональный композитор, Роберт. Я уже говорила. Ты просил спеть мои песни для тебя. Если ты их запишешь, они станут…

Безликими… Она вовремя спохватилась и не произнесла этого слова. Склонилась над гитарой, чувствуя себя все более несчастной. Совсем не таким представлялся ей их разговор наедине.

Он сел на вращающийся стул около аппаратуры и, слегка подавшись вперед, заговорил: — Дженни, музыка — моя профессия. Песня, которую ты исполнила вчера… — он немного помедлил, потом осторожно закончил: — …очень своеобразна с музыкальной точки зрения. Если и остальные твои песни такие же, то мне надо будет прослушать их еще и еще раз.

Она недоверчиво посмотрела на него.

— Вчера ты об этом ничего не говорил.

— Ты так внезапно ушла, а я все не мог переварить услышанное. — Легкая улыбка тронула его губы. — Признаюсь, твое пение ошеломило меня. И я понял, почему мама и Тони так зачарованы твоим лицом.

Она сердито нахмурилась.

— Мне начинают надоедать разговоры о моей внешности. Ничего особенного в моем лице нет. Более того, в зеркале я читаю совсем другое.

Его улыбка стала шире.

— А зеркало тебе и не скажет правду, Дженни. У тебя необыкновенно выразительное лицо. Оно особенно привлекает, когда ты поешь. На самом деле, ты можешь добиться большого успеха, если будешь петь в маленьком клубе или в ресторане, где можно высветить лицо. А так, голос у тебя не очень сильный, и с коммерческой точки зрения ты неперспективна, — сказал он, стараясь выразиться как можно более необидно.

От его слов у нее на душе сразу потеплело. Значит, ему понравилось, и он не считает ее бездарной.

— Я не рвусь в артистки, Роберт. Я знаю возможности своего голоса и думаю, мне приятней петь для себя. А делать это ради денег… Мне кажется, я на это не способна.