Не ищи оправданий - Кэрол Мортимер Страница 11

— Какого черта ты устраиваешь левые концерты где-то на стороне?

Тори отвела трубку от уха, ожидая, когда Руперт прекратит орать. Наконец он немного успокоился.

— Я думала, что имею право хотя бы один раз поступить, как сама хочу, — наконец сказала она в трубку размеренным тоном, стараясь не вспылить. — И что?

Руперт считал себя ее сторожем и покровителем, но никто его на эту должность не назначал. Она больше не хотела его опеки.

— Какой-то местный репортер решил, что ему на голову свалилась удача. Он продал свою статью вместе с фотографиями о твоем импровизированном концерте одной лондонской газете, — раздраженно продолжал Руперт. — «Победа — это Виктория», «Импровизированный победный концерт Виктории», «Виктория одерживает победу у себя дома», — с отвращением цитировал он.

Тори поморщилась.

— Но ты же всегда говорил, что любая известность — это хорошо, — сухо напомнила она. — Кроме того, я и спела-то всего три-четыре песни.

— В газете написано, что ты была на сцене полтора часа!

Да, действительно. Она собиралась спеть одну песню по просьбе зрителей, а получился целый концерт.

Потом Терри сам отвез ее домой на своем мотоцикле, как он выразился, «за то, что втянул тебя в эту историю».

— Когда развлекаешься, время проходит быстро, — сказала она Руперту.

— Тебе за это заплатили? — спросил он резко, не слушая ее.

— Не будь смешным, — бросила она сердито и почувствовала, как ее охватывает гнев. — Меня узнали в толпе и попросили спеть.

— Ну еще бы! Ведь ты — Виктория Кэнан! — Руперт был вне себя от ярости — она появилась на сцене, не проконсультировавшись с ним.

Виктория Кэнан могла запросить за свое выступление несколько тысяч фунтов, она зарабатывала миллионы только на записях своих песен.

Она вспомнила довольную улыбку Терри, когда они после концерта что-то пили в баре, как к ним потом присоединились его друзья байкеры, и невольно улыбнулась:

— Здесь на острове я всего лишь Тори Бьюкенен.

— Оно и видно, — саркастически заметил Руперт. — В каждой газете обсуждаются твои «мягкие летящие волосы», отсутствие макияжа и «неужели это ее новый имидж»!

Ага! Вот теперь мы подходим к сути дела.

Две недели назад она решила уехать из Лондона по двум причинам: во-первых, ей нужен был отдых, а во-вторых, она смертельно устала от искусственного, грубого и бесшабашного образа Виктории Кэнан. И Руперт прекрасно это знал.

— Это не новый имидж, Руперт, — мягко ответила она, — это я живая.

Перед отъездом она заявила Руперту, что хочет изменить имидж. А также и репертуар! Нечего и говорить, что Руперт был крайне возмущен, и Тори знала, почему.

Шесть лет назад, неопытной и робкой девочкой, она побывала в нескольких музыкальных агентствах в поисках менеджера для себя. Руперт тогда только что окончил Оксфорд и еще не имел опыта в этом деле, но решил рискнуть.

Оглядываясь назад, она понимала, что терять ему было нечего. В случае успеха он разделил бы ее славу, а если бы она потерпела неудачу, то и в этом случае он ничего не терял.

Она одержала победу, после первых же концертов быстро стала популярной. Руперт вывел ее на рынок звезд. Теперь он понимал, что изменение образа и репертуара повлечет за собой...

— А кто был тот человек, Тори? — неожиданно спросил Руперт, прерывая ее размышления.

— Человек? — повторила она. — Какой человек?

— «Мисс Кэнан прибыла на концерт с высоким, загорелым таинственным незнакомцем», — процитировал Руперт. — Кто это был, Тори? — повторил он с нажимом.

Она сжала трубку — значит, кто-то заметил, что в тот вечер она явилась в сопровождении Джонатана?

— Это друг семьи.

— Что еще за друг? В каком роде? — тут же спросил Руперт.

В свое время Тори совершила большую ошибку, увлекшись Рупертом, и теперь расплачивалась за свою слабость тем, что Руперт перестал считать их союз сугубо деловым.

— Очевидно, в мужском, — раздраженно ответила она.

— Да, очевидно, — саркастически повторил Руперт. — Значит, у вас роман, Тори...

— Никакого романа нет, — огрызнулась она, — я же говорю — он друг, и не более.

После вчерашнего вечера она и в этом уже не была уверена.

— Нужно, чтобы агентство придержало слухи, — продолжал Руперт, не обращая внимания на ее слова. — Ты...

— Не будет никаких слухов! — раздраженно прервала его Тори. — И вообще, он уехал, его нет на острове.

Она представила ярость Джонатана, если хоть один репортер выследит его!

— Так он не местный? — В голосе Руперта зазвучала озабоченность.

— Нет, не местный.

Последовало краткое молчание.

— Но и в этом случае... — начал он.

— Нет никакого случая! — решительно прервала его Тори. — Здесь не о чем писать, так как таинственного незнакомца нет. Джонатан...

— Как фамилия Джонатана? — прервал ее Руперт.

Что бы он сказал, если бы она сообщила ему, что Джонатан — сын легендарной американской актрисы Сьюзан Делани и брат оскароносной Мэдисон Макгвайр? Без сомнения, Руперт преподнес бы это прессе как лакомый кусочек.

Именно поэтому ему ничего нельзя говорить!

— Просто Джонатан, — ответила она ровным голосом, ругая себя за то, что проговорилась. — Руперт, уже почти девять утра, у меня масса дел. Наверное, ты тоже занят.

Она поднялась уже давно, из-за травмы матери вся работа легла на ее плечи.

— Ну, хорошо, — раздраженно сдался Руперт. — Когда ты вернешься? Через две недели начинается твой малый европейский тур, нам надо многое сделать.

— Вспомни, Руперт, я нахожусь на отдыхе, — прервала она его. — На следующей неделе я подумаю об этом туре.

О Париже, Амстердаме, Берлине, Цюрихе, Риме, а также обо всех безымянных и безликих отелях, в которых ей предстоит жить во время гастролей.