Валтасаров пир - Роксана Гедеон Страница 11

Мне снова вспомнился граф д'Артуа. Не Анри, а именно он, хотя я была до сих пор зла на него. Те безумные ночи, вспышки желания, океан сладострастия… Да, конечно, для полного счастья мне не хватало именно этого. Мне недостает любви. Но только уместно ли в связи с этим вспоминать принца крови?

Пытаясь успокоиться, я взяла Жанно на руки, нежно поцеловала вспотевший лобик, поправила кружевную пеленку.

– Пойдем во двор, Жанно? К дяде?

Малыш радостно улыбнулся, словно понял каждое мое слово.

– Доброе утро, Антонио, – сказала я, усаживаясь на крыльце рядом с братом.

Он вынул изо рта трубку и потушил ее.

– Доброе утро, сестра.

– Где сейчас Луиджи? На плантациях?

– Отправился к мадам де Пикуаньи… он без ума от нее.

– Наш Луиджи? – Я пожала плечами. – Он так красив, что без ума сама мадам де Пикуаньи.

Жанно тихо засыпал, и я перевела взгляд на Антонио. В ту зиму ему было двадцать девять лет. Он так и остался худощавым, но очень вырос – наверняка до шести с половиной футов. Антонио не был красив, но его живое лицо с характерным угрюмо-задиристым выражением было своеобразно. А в сущности, это был все тот же тосканский лаццарони, немного разбогатевший и из-за возраста ставший чуть спокойнее. В нем так и осталось что-то такое, что в детстве заставляло меня побаиваться и одновременно восхищаться им.

Луиджи рассказал мне его историю.

Покинув в девятнадцать лет Тоскану и забрав с собой Аполлонию, он отплыл из порта Ливорно и прибыл в Англию, где долго прозябал на китобойных шхунах и в британских доках. Когда представился подходящий случай, Антонио легко расстался с Аполлонией и на торговом судне добрался до Мартиники. Хозяин маленькой фермы на востоке острова взял его надсмотрщиком на плантации.

Остальное я знала смутно. Антонио был замешан в каких-то темных непонятных делах: ферма, где он работал, была ограблена. Уж не самим ли братом? Этого я не знала. Во всяком случае, он с дружками бежал с Мартиники в испанскую часть Сан-Доминго. Через пару лет он вернулся – под другим именем, солидный, богатый. Большая ферма, которую он назвал фермой Пьомбино, и кофейные плантации приносили ему немалые доходы. Очевидно, у Антонио были основания опасаться за свою жизнь. Ферма была превращена в маленький укрепленный пункт, в форт, обнесенный со всех сторон крепкой деревянной стеной и защищенный коваными воротами. Рабы здесь преимущественно были беглые. Хозяин Пьомбино обращался с ними как с компаньонами, и у них не было причин для недовольства. Каждый негр имел оружие, чтобы в случае необходимости защищать ферму. А сколько еще было управляющих, вооруженных лучше, чем разбойники с большой дороги…

Антонио нашел Луиджи во время своей поездки в герцогство Тосканское три года назад. Младший брат прозябал в нищете, зарабатывая гроши в какой-то кондитерской лавке и тут же прогуливая их во флорентийских кабаках. Антонио легко с ним сговорился… Несмотря на разлуку, оставалось между ними что-то такое, что связывало крепче любой дружбы: голос крови, родство… В итальянцах оно особенно сильно, это я проверила на себе.

Так я и жила на этой странной ферме – полубандитской, охраняемой со всех сторон, но хуже себя от этого не чувствовала. Уж я-то знала, что мне здесь ничто не угрожает. Ведь я сестра хозяина – Великого Антуана, как его здесь называли.

– Я так рада, что встретилась с вами, Антонио.

– Мы стали совсем другими?

– И да, и нет… Понимаешь, когда я рассталась с тобой, тебе уже было девятнадцать. Ты просто не мог сильно измениться. Но вот Луиджи… Его трудно узнать. Вам, наверно, тоже не верится, что я – Ритта.

– Ты стала совершенно другая.

– Лучше или хуже?

– Мне безразлично, какая ты. Ты – моя сестра, и я люблю тебя, какой бы ты ни была.

– Ты все такой же. Все так же веришь в святость кровного родства.

– Не только верю. Я еще и соберу всю нашу семью по кусочкам. Хочу в один прекрасный день увидеть всех детей Джульетты Риджи вместе.

– И Джакомо с Розарио? Они же пропали.

– Ты глупа, Ритта. Пропали? Они живы, как и мы. И так же хотели бы встретиться с нами, как и мы с ними. А еще – вернуться в Тоскану…

Он обнял меня за плечи с непривычной нежностью, погладил мои волосы.

– Тоскана! – прошептала я, взволнованная его словами. – Я стыжусь сама себя, Антонио. За все эти годы я даже не вспоминала о ней. – Ты – просто удивительный, ты все помнишь. А я забыла.

– Гм, судя по всему, у тебя не было другого выхода.

– Антонио, ты правда так считаешь?

– Ты была слишком мала, Риттина. Тебе попался суровый папаша. У нашей матери были довольно скверные вкусы, если она открыла объятия такому негодяю.

– Не говори так. Понимаешь, я забыла не только Тоскану, но и тебя, и всех-всех… Ты должен знать, насколько это далеко от меня. Я теперь француженка. А Тоскана… это только сон, причем сон не всегда приятный.

– Да, бывало, что на обед нам доставались только капустные кочерыжки.

Я крепче прижалась к нему, с радостью сознавая, что он – мой родной любимый брат. Теперь у меня есть родня… Есть защита, опора, надежда.

– Знаешь, Антонио, – вдруг вырвалось у меня, – я все-таки думаю возвратиться во Францию.

Он повернул ко мне лицо и грозно сдвинул густые брови.

– Что ты говоришь?

– Я думаю вернуться во Францию, только попозже, когда Жанно немного подрастет, – торопливо проговорила я.

– Немного – это, надеюсь, не меньше десяти лет?

– Нет, что ты! – воскликнула я испугавшись. – Года два-три.

– И думать об этом забудь. Никуда ты не поедешь.

– Нет, поеду, – упрямо сказала я. – Ну, Антонио! Я ведь молода. Неужели ты думаешь, что мне приятно жить в этой глуши, где никто меня не видит?

– Меня не интересует, приятно тебе или нет. Ты будешь жить здесь, на ферме Пьомбино, до тех пор, пока мы не решим перебраться в Италию. Да и кто тебя должен видеть? У тебя есть сын, этого достаточно.

– Ну да! – воскликнула я, по-настоящему испугавшись. – Я не желаю здесь жить. Я хочу домой, во Францию. Я красива, мне хочется, чтобы меня любили, а ты заставляешь меня сидеть на ферме и гладить тебе рубашки!

Я впервые поняла, что не в силах жить в Пьомбино даже ради Жанно. Ну, первые два года еще куда ни шло. Но потерять здесь пять или десять лет жизни – это катастрофа!

– Не говори мне такого, Антонио! Я поеду во Францию. И ты не смеешь мне этого запрещать… Да я себе даже жизни здесь не представляю! Я аристократка, привыкла жить в роскоши и совсем не хочу отвыкать от этого!

Я видела, что Антонио взбешен, и поднялась с крыльца, стараясь успокоиться. Не хватало еще, чтобы мое волнение передалось малышу.