Достоинство - Джейн Фэйзер Страница 104

Вернувшись к Джулиане, он одним чулком связал ей лодыжки, а другим — запястья, затем завернул ее безжизненное тело в плащ и накинул на голову капюшон. Потом прислушался к ее дыханию, которое, хотя и оставалось слабым, все же выровнялось. После этого Джордж взвалил Джулиану на плечо, огляделся и прислушался и только потом направился к двери. Каждую секунду он ждал, что откроется дверь и его остановят грубым окриком. Но этого не произошло, и ему удалось беспрепятственно добраться до конца коридора.

А потом он очутился в полной темноте. Люсьена теперь с ним не было, и Джордж рисковал наткнуться на что-нибудь и, устроив шум, переполошить весь дом. Он замер и прислушался к биению своего сердца, поправил на плече тяжелую ношу, нащупал повлажневшей ладонью перила и двинулся вниз по узким ступеням крутой лестницы. Он чувствовал запах тела Джулианы, ощущал на своей шее ее дыхание.

Наконец лестничный пролет остался позади, и Джордж оказался в прихожей. Входная дверь была чуть приоткрыта, и сердце у него подпрыгнуло: от успешного завершения авантюры его отделяли считанные секунды. Джордж сделал еще один, последний, шаг и вышел на улицу.

Неожиданный пронзительный свист заставил его вздрогнуть от страха: это Люсьен подавал ему знаки с дальнего конца аллеи, прилегающей к дому. Джордж про себя выругался и припустился к экипажу, не обращая внимания ни на усилившийся дождь, ни на то, что голова Джулианы билась о его лопатки. Когда он подбежал к экипажу, Люсьен уже сидел внутри, дрожа от холода.

— Не хватало еще после такой прогулки заработать лихорадку, — жаловался он Джорджу, пока тот устраивал Джулиану на сиденье. — Значит, тебе все же удалось благополучно выбраться из дома? — Он внимательно осмотрел бесчувственное тело своей жены. — Что ты с ней сделал? Надеюсь, она жива?

Джордж ослабил шнуровку плаща и откинул капюшон с лица Джулианы. Ее голова запрокинулась на высокую кожаную спинку сиденья. Люсьен удивленно приподнял бровь, наклонился к ней ближе и едва коснулся бледных отметин на ее горле.

— Послушай, дружище, а ты часом не переусердствовал?

— У меня не было другого выхода, — ответил Джордж, усаживаясь рядом с виконтом, откуда было удобно наблюдать, как тело его жертвы покачивалось из стороны в сторону при мерном постукивании обитых железом колес по мостовой. Джордж ухмыльнулся и почесал себе подбородок.

Люсьен отчаянно клацал зубами. Чтобы как-то унять дрожь, он достал из-под плаща фляжку с коньяком и сделал несколько больших глотков.

— Черт побери, меня знобит, — пробормотал он и снова приник к фляжке. Руки и ноги у него заледенели, словно кровь застыла в жилах. Люсьен вдруг часто и сипло задышал, и тотчас его сотряс приступ жесточайшего кашля.

Джордж никогда не видел, чтобы человек так отчаянно кашлял. Люсьен дрожащими руками комкал носовой платок и прижимал его к губам, и Джордж заметил, как белая ткань на глазах стала багровой от крови. Он невольно отодвинулся от Люсьена, словно боялся заразиться, и полез к себе в карман за флаконом с нюхательной солью.

Люсьен продолжал кашлять, причем в его глазах отражалась такая мучительная боль, что Джордж даже испытал к нему что-то вроде жалости. Когда Люсьен увидел, как его спутник поднес флакон к носу Джулианы, он так удивился, что мгновенно перестал кашлять.

— Зачем ты хочешь привести ее в чувство? — прохрипел виконт. — Подожди, пока мы доберемся до места. Ведь нам ни к чему лишнее беспокойство.

— Она не станет доставлять нам беспокойство, — уверенно возразил Джордж и спрятал флакон в карман. Ему не терпелось увидеть, как Джулиана очнется, откроет глаза и поймет, что произошло. Джордж хотел насладиться ее беспомощностью, ее испуганным выражением лица, когда кляп во рту и связанные руки и ноги убедят ее в том, что справедливость все же восторжествовала. Но ему пришлось ждать — слишком глубоким был обморок Джулианы. Джордж стал смотреть в окно и пропустил тот момент, когда она на миг открыла глаза и сразу же закрыла их.

У нее саднило горло, она не могла ни пошевельнуться, ни открыть рот. Едкие пары нюхательной соли обжигали слизистую носа. Джулиана закрыла глаза и задумалась. Что случилось? Воспоминание о ночном кошмаре тут же вернулось к ней.

Нет, это был не сон!

Джулиана решила притвориться, что все еще находится без сознания, а тем временем лихорадочно пыталась сообразить, почему ей так трудно двигаться. Прошло немало времени, прежде чем она догадалась, что связана по рукам и ногам, а во рту у нее кляп.

— Мы подъезжаем к «Колоколу», — раздался глухой голос.

Люсьен! О Господи! Неужели ей предстоит вступить в борьбу сразу с обоими? От этой мысли по спине у нее заструился холодный пот. Как же им удалось похитить ее из собственной спальни? И где Тарквин? Почему он не пришел к ней на помощь? Слезы подкатили к ее глазам, но она сумела превозмочь себя…

Вдруг экипаж остановился. Раздался какой-то шум, голоса, топот. В прикрытые глаза ей ударил яркий свет, когда ее снова замотали в плащ, накинули на лицо капюшон и вытащили наружу. Джордж взвалил ее на плечо, как куль с мукой. Джулиана рискнула приоткрыть глаза и увидела уже знакомый двор «Колокола» в Чипсайде. Около дверей трактира стоял дилижанс, под дождем мокли лошади в стойлах, покрытые попонами.

Джордж пронес ее через двор к дверям трактира и запихнул в дилижанс.

— Леди тяжело больна, — заявил он кучеру, закрывая дверцу. — Она спит, не беспокойте ее. Мы вернемся через минуту. — Он обратился к Люсьену: — Давайте немного перекусим. Я промок насквозь, умираю от голода и не откажусь чего-нибудь выпить.

Люсьен обернулся на дилижанс, зябко поежился и направился следом за Джорджем в трактир.

— А что, если кто-нибудь случайно откроет дверцу и заглянет внутрь? — спросил он испуганно.

— Кому какое дело! — отозвался Джордж. — И потом, она ведь без чувств: не может ни двигаться, ни говорить. Кто узнает, что в дилижансе вообще кто-то есть?

Люсьен чувствовал себя из рук вон плохо, его донимал пронизывающий до мозга костей холод. В конце концов, почему его это тревожит?! Он ведь не был непосредственным участником похищения. Люсьен жадно набросился на бренди, но отказался от пирога с мясом и сыра, которые с удвоенным аппетитом пожирал Джордж. По собственному опыту Люсьен знал, что у него начинает сосать под ложечкой в преддверии лихорадки. Наверное, стоит снять здесь комнату и отлежаться как следует.

Но, с другой стороны, ему позарез нужна была тысяча гиней, и Люсьен преисполнился решимости во что бы то ни стало получить их и разойтись с Джорджем только тогда, когда почувствует в руке приятный хруст банкнот. Он понимал, что Джордж расстанется с такой крупной суммой только в том случае, если благополучно вернется домой. Значит, придется и ему ехать с ним. Кроме того, любопытно будет посмотреть, как поведет себя Джулиана, когда придет в чувство.

Джулиана лежала в дилижансе так, как ее положили: отчасти на сиденье, отчасти на полу. Она могла бы сама как следует устроиться на сиденье, но тогда ее похитители догадались бы, что она пришла в себя. Интуиция подсказывала, что ей следует притвориться, будто она все еще в обмороке, до тех пор пока ее не привезут туда, куда собираются. Ведь рано или поздно они развяжут ее, хотя уже теперь руки и ноги ее затекли и немилосердно ныли. Джулиана решила не думать о боли, отвлечься от нее в надежде на то, что ее страдания облегчатся, если поменьше обращать на них внимание. Интересно, сколько сейчас времени? Скоро ли рассвет? В какое время ее похитили? И куда они намерены отвезти ее?