Желанная и вероломная - Хизер Грэм Страница 100

7 июня 1864 года

Коулд-Харбор, Виргиния

Дэниелу казалось, что начиная с третьего июня он непрерывно слышит стоны и крики раненых.

На поле боя остались главным образом янки, потому что командующий армией США генерал Грант не пожелал вступить в переговоры с противником относительно своих убитых и раненых.

Возможно, это объяснялось тем, что по традиции генерал армии, который первым обращался за разрешением вынести с поля боя своих убитых и раненых, считался генералом, признающим свое поражение.

Но хотел Грант признавать или нет, он потерпел здесь поражение. В эти дни, когда бои следовали один за другим — в районе лесного массива, у Желтой Таверны, в Спотсильвании, а теперь еще и в Коулд-Харбор, — Гранта здорово потрепали Ричмонд — в который уже раз! — удалось отстоять.

Войска Гранта, как и войска генерала Ли, все еще находились в окопах. Южане были настороже и следили за каждым шагом вражеского генерала, теряясь в догадках относительно его дальнейших планов.

Объезжая зловеще притихшие тылы противника, Дэниел удивленно осознал, что почему-то не испытывает радости победы.

Возможно, ее просто не было, так что радоваться было нечему.

Красотка умер от тяжелых ран, и его уже похоронили. Да, в прошлом году погиб Джексон Каменная Стена, теперь вот Красотка и еще много, очень много других.

Сегодня они одержали победу над Грантом, но генерал не отступил. Его солдаты, стеная, умирали на поле боя от ран, а он не желал признавать поражения.

Конфедераты, рискуя жизнью, делали вылазки на поле боя и вынесли вместе со своими ранеными немало северян. Просто жутко было слышать крики о помощи, не важно, кто ее просил — янки или мятежники.

Дэниел натянул поводья. От его мундира все еще пахло гарью после битвы в районе лесного массива.

Он никогда еще не видел ничего подобного и даже не мог представить. Дым стоял такой плотной стеной, что солдаты-янки нередко стреляли в своих, впрочем, и конфедераты тоже. В горящем лесу то и дело слышались полные ужаса крики тяжелораненых и ржание запутавшихся в поваленных деревьях коней. Все они сгорели заживо.

Всего за несколько дней пролились реки Крови!

Конфедераты могли бы разбить янки наголову, время от времени так оно и случалось. Но на место убитых тотчас приходили новые. Сколько бы ни было боев и какие бы тяжелые потери в живой силе янки ни несли, на их стороне всегда было численное превосходство и лучшее вооружение.

— Полковник Камерон?

К нему верхом на коне подъехал молодой солдат.

— Мы задержали на дороге повозку, сэр. В ней Две леди, двое детишек и чернокожая служанка.

— Ну и что?

— Женщины утверждают, что они ваши родственницы. Ваша жена и ваша невестка.

У него гулко забилось сердце. Келли?! Здесь? Боже, какая радость, он наконец-то ее увидит! Впрочем, пересилили возмущение и страх: неужели они настолько глупы, что пустились в дорогу в районе боевых действий?

— Где эта повозка? — Дэниел поднял коня на дыбы.

Он поскакал вслед за солдатом к главному тракту. Янки стояли по другую сторону дороги, но перестрелки и стычки здесь происходили так часто, что он мгновенно похолодел от страха: не дай Бог Келли и Кирнан окажутся в эпицентре боя!

Да еще с детьми!

Нет, быть того не может. Кирнан не такая дурочка…

Он остановил коня и спешился, пристально вглядываясь в сидящих в повозке женщин.

Келли и Кирнан застыли в ожидании. Даниел не сразу их и узнал. Как разительно они отличались от тех, что прощались с ним в Камерон-холле. Сейчас обе они были в трауре.

Наверное, по Красотке или по маленькому Джо Дэвису. Без всяких кринолинов, в простых платьях, обе они выглядели сильно похудевшими.

— Иисусе Христе! — выдохнул Дэниел. Он не мог оторвать взгляда от жены. Внутри у него все сжалось, руки задрожали…

Никакие траурные одежды не могли скрыть красоту ее огромных глаз. Его бросило в жар. Господи! Как же давно он ее не видел.

Притворись, что любишь меня…

Все эти страшные последние месяцы кровопролития он притворялся, что любит ее. Он грезил о ней наяву и во сне, когда удавалось заснуть среди криков и стонов умирающих.

И вот его любовь перед ним!

Как посмела она пуститься в дорогу в такое время?! Ведь кругом янки!

Впрочем, она тоже янки.

Да и не столь опасно сейчас встретиться с янки или мятежниками, куда страшнее дезертиры.

«Держи себя в руках!» — приказал он себе. Серебристо-серые глаза не отрываясь глядели на него. Боже, как ему хотелось подхватить и сжать ее в объятиях!

Но… он всего лишь подошел к повозке.

— Вы о чем-нибудь думали, когда пускались в путь? — грозно спросил он.

Потянувшись к Келли, он подхватил-таки ее на руки и снял с повозки. Его словно молнией ударило от прикосновения к телу любимой. Опустив ее на землю, он наткнулся на возмущенный взгляд.

— Мы пытаемся добраться домой! — с вызовом заявила она.

Она назвала Камерон-холл своим домом!