Горький привкус счастья - Алла Демченко Страница 10

– Н-а… Может, оно и так. Хотя его тоже можно понять. Боялся за карьеру. Если б кто узнал, что адвокат, перед тем как вести их дело, лечился в психбольнице. Клиенты – народ разборчивый.

– А я тебе о чем говорю? Чай будешь? Или кофе сварить?

Саша пожала плечами, мол, все равно. Готовь, что хочешь.

– Так что полежит он у тебя две недели, и тю-тю. Снова к светилам.

– Но родители ничего такого не говорили. Вроде никакого стресса у сына не было.

– Ой, Саша, они, может, ничего и сами не знают. Мальчик-то взрослый. А может, наоборот, все знают, но не хотят говорить. В каждой избушке – свои погремушки. Кофе сварить или как?

– Может, Степанкову его показать?

– Покажи. Твой Степанков – новоявленное светило психиатрии. Вот и покажи.

– Кому нужен психиатр? Александра, тебе? Или я что-то пропустил?

Дудник уловил суть разговора сразу, как только зашел в ординаторскую. И теперь, усевшись на диване, ждал продолжения истории.

В его тоне Саша уловила подвох, а потому неопределенно кивнула и неохотно потянулась к чашке. Невзирая на кустарные условия приготовления, вернее, на полное отсутствие условий как таковых, кофе у Елизаветы получался вкусный и ароматный.

– Несправедливость вопиющая! Почему, как только поступает перспективный больной, так сразу к Андреевой? А если какой-нибудь алкаш с невропатией, так, пожалуйста, Дуднику.

– Константин Викторович, – Елизавета протянула чашку Дуднику, – перспективный больной, как ты говоришь, только поступил. Саша еще толком историю болезни не заполнила. Подойди к заведующему, и он передаст тебе Лагунова. И больной весь твой, со всеми родственниками и связями, и прочими удовольствиями.

– Злая ты, Елизавета! – хохотнул Дудник. – Ведь думал, чтобы вам как лучше было.

Он был единственный в их маленьком врачебном коллективе, кто себе позволял выбирать больных. И надо отдать должное, выбирал очень правильно, по большей части тех, у кого остеохондроз или подтверждение инвалидности.

От тяжелых, непонятных больных, с неуточненным диагнозом он умело отказывался, ссылаясь на отсутствие свободных мест. А даже если в палатах и были места, то обязательно кто-то поступал. И не просто поступал, а по звонку сверху. Получалось даже коллегиально, почти благородно.

Елизавета посмотрела на Александру и рассмеялась. Думали они об одном и том же.

* * *

Небо заволокли осенние тучи. Стрельников подошел к окну и внимательно осмотрел внутренний двор. Машин, стоящих с утра впритык, стало заметно меньше. Сотрудники начали разъезжаться по домам. Впереди их ждали два законных выходных. Он, сколько себя помнит, всегда любил пятницу. И вовсе не за сулящее безделье. Эти два дня он мог заниматься, чем душа пожелает. А желала она все чаще кабинетной тишины и хорошей книги. И если б кто спросил, не утомляет ли его одиночество, он бы только удивился такому вопросу. Что можно постигнуть в суете…

И впереди у него тоже два дня заслуженных выходных. Стрельников, всматриваясь в машины, силился вспомнить, когда появилось это липкое и неприятное чувство внутренней тревоги. Такое чувство он испытал, только когда занял должность генерального директора банка. Но тогда для тревоги были причины.

Поначалу Стрельникова в банке недолюбливали. Долго судачили в курилке по поводу неожиданного назначения. Строили догадки, сплетничали. Да так, что сами потом пугались своих сплетен. Ждали резких кадровых перемен. А как же, всем известно – новая метла по-новому метет. Все было как в любом коллективе. Он обо всем догадывался, некоторое время даже переживал, пока рабочие проблемы не захлестнули с головой.

Одни говорили, что не справится. Молодо – зелено.

Он ни с кем никакие счеты не сводил, никого не уволил. Некоторое время все оставалось по-старому. Новое пришло постепенно, без резких движений, как что-то само собой разумеющееся. Вначале он создал маркетинговый отдел, потом сформировал комитет кредитного риска. Он догадывался, что кто-то из старых, бдительных кадров нововведения осуждал и даже не поленился «настучать» учредителям. Он ожидал директив, но нисколько не тревожился о конечном решении. Умные – поймут, а если не поймут… Акулин оказался тертым калачом.

– Стрельников делает сегодня то, о чем другие будут завтра еще только думать, – однажды в кулуарах озвучил свою мысль главный держатель акций Акулин. – Если бы среди нас, господа, был профессионал банковского дела, однозначно, он бы возглавил банк. А раз таких нет, то хорошо, что Стрельников оказался у нас, а не у конкурентов.

После такой явной поддержки Акулина Стрельникову больше никто не мешал работать.

Другие, в основном женщины, решали только один животрепещущий вопрос – с кем станет спать. Об этом говорили в перерывах на работе и дома – по телефону. Ждали с нетерпением. Присматривались, прислушивались. Одним словом – женщины.

Стрельников придерживался иного мнения. Работа и постель – вещи несовместимые. Но лучшая половина банковского дела об этом не знала и еще долго питала надежду. Спокойный, уверенный в себе, с едва заметной сединой, а главное, холостой, Стрельников не переставал волновать одинокие и не совсем одинокие женские сердца.

Третьи ждали, кого приблизит, выделит, допустит, так сказать, к телу. Но Стрельников знал если не всему, то многому истинную цену, поэтому не старался оправдать ничьих надежд. Особо дружеских отношений ни с кем не заводил. Ко всем относился ровно, уважительно, неукоснительно придерживаясь положенной субординации. Во всех сотрудниках, без исключения, ценил профессионализм. Непрофессионалов, начиная от уборщицы и до администрации, кроме, пожалуй, Красникова, в банке не было.

За промахи, допущенные в работе, распекал безбожно. Снимал очки в золотой оправе, сжимал пальцами переносицу и, убедившись, что очки действительно снял, начинал монотонный разнос. Голос никогда не повышал, не унижал, не давил, но «ковра» боялись все без исключения.

Единственный человек, с кем был Стрельников на «ты», да и то один на один, – Говоров. Стас Говоров – начальник внутренней охраны банка. Что связывало генерального с начальником охраны – никто не знал. Может, родственник, может…

Через пару лет Стрельников создал, что называется «под себя», профессиональный, креативный коллектив, и противостояние успешно завершилось в пользу генерального.

Тревога, такая же серая и невыразительная, как серость за окном, разливалась по телу, холодила кожу между лопаток. Когда она появилась? Он начал вспоминать по порядку весь день с самого утра.

На работу он приехал, как всегда, раньше всех. Бегло просмотрел план работы на день. Обнаружил на столе конверт с пригласительными на спектакль. На две персоны. Пригласительные билеты он сразу вернул в приемную секретарше.

Год назад банк спонсировал гастроли молодежного малоизвестного театра, и с тех пор главный режиссер присылал пригласительные на каждую премьеру.