В объятиях самки богомола - Вера Колочкова Страница 10

Конечно, недоумение. Такой весь… никакой — нелепый, рыхлый, еще и чубчик прилизанный. А туда же, ножкой шаркает, смотри-ка. Гусар «технологии силикатов». Чудо в перьях.

Наверное, парень почувствовал на себе ее насмешливо-неприязненный взгляд — втянул голову в плечи и тут же вытянул ее обратно, и потрогал зачем-то свой чубчик на лбу: то ли пригладить хотел, то ли наоборот — растрепать. Потом произнес неуверенно:

— А может, в кафе пойдем, девчонки? Отметим? Я угощаю…

— А денег-то у тебя хватит, Денис? — весело спросила Марта, переглянувшись с Олей.

— Да… Хватит, конечно, не беспокойтесь.

— А мы и не беспокоимся, правда, Оль? Это ты беспокойся, если пригласил! Ну, чего стоим, кого ждем? Идемте, и правда чего-то есть захотелось! Перенервничали, наверное!

Вышли на широкое округлое крыльцо здания факультета, спустились по ступеням. И вдруг, откуда ни возьмись, налетела на них какая-то тетка, кинулась к Денису с отчаянным воплем:

— Деничка, ну что же это такое, а? Почему так долго? Я сижу в машине, с ума схожу! Говори, Деничка, умоляю? Ты видел списки? Твоя фамилия там есть?

— Мам, ну что ты, в самом деле, — попытался снять с предплечья цепкую мамину руку Денис. — Успокойся, мам, есть моя фамилия в списках, есть…

— Уф… Боже, гора с плеч! Счастье-то какое, Деничка… — плаксиво проговорила переволновавшаяся мама и только в следующую секунду заметила, что сынок-то, оказывается, не один. С девушками сынок-то.

Почему-то это обстоятельство ее страшно смутило. Не в том смысле смутило, что — ах, кто вы такие и что рядом с моим сыном делаете, негодяйки! — а в том, что стыдно стало за свое материнское кудахтанье, наверняка не принесшее дополнительных баллов в пользу будто бы взрослого сына. Она даже губу прикусила стыдливо и, так же стыдливо глянув на сына, отступила на шаг назад. И поговорила тихо:

— Прости, сынок. Я просто переволновалась очень. Но я в машине ждала, в институт не заходила… как ты и просил.

— Ладно, мам. Поезжай домой, успокойся. Все хорошо, — досадливо проговорил Деничка, кося глазом на новых знакомых.

— А может… Может, мы все вместе поедем, а? К нам домой! Я стол накрою, отметим, — просительно проговорила мама.

— Да мы вообще-то в кафе собрались, — снова досадливо ответил матери парень.

— Да, конечно. Как хочешь, Деничка. То есть Денис… Как хочешь, конечно. Ой, что-то у меня голова закружилась… Ой, давление упало, слишком я переволновалась, наверное.

Она и впрямь покачнулась слегка, прижав ладони к вискам, и Деничка, то бишь Денис, ловко подхватил ее под локотки, виновато улыбнувшись именно Марте. Не Оле, не Димке, а Марте.

А она даже не поняла, что ее толкнуло улыбнуться ему в ответ. Это было довольно странное чувство. Не жалость к переволновавшейся мамаше, нет. И не участие к нелепому Деничке. И уж вовсе оно не было похожим на показушное сожаление в глазах Оли и Димки по поводу маминого плохого самочувствия. Нет, это было что-то другое. Будто звоночек внутри прозвенел — дзынь! Будь внимательна, будь начеку, должно произойти что-то важное для тебя.

— А давайте мы и в самом деле к вам поедем, хотите? — шагнула она к женщине, улыбаясь. — И вместе отметим наше поступление в институт?

— Да, конечно! — моментально оживилась Деничкина мама, благодарно взглянув на Марту. — Мы ведь недалеко живем, всего два квартала отсюда. Сейчас я в себя приду, и поедем. Да и уже все хорошо, и голова больше не кружится! Идемте в машину, я в ближайшем переулке припарковалась. Идемте!

Деничка пошел с мамой к машине, по-прежнему держа ее за локоток и лихорадочно оглядываясь назад, словно боялся, что новые знакомые вдруг исчезнут в неизвестном направлении. Марта тихо спросила у Димки, продолжая механически улыбаться:

— А кто он такой, этот Деничка? Судя по маме с машиной, не из простых смертных, я правильно поняла?

— Ну да, в общем и целом правильно. Смешной такой чувак, ага?

— Я у тебя не про чувака конкретно спрашиваю, а про то, каких он кровей.

— Ишь ты, каких кровей, — нехорошо усмехнулся Димка. — Будто про жеребца спрашиваешь. Стойку сделала, что ли? На голубую кровь потянуло?

— А она что, и впрямь у него голубая?

— Не знаю, может, и голубая. Пацаны рассказывали, что были у него дома, когда первый экзамен сдали.

— И что?

— Да ничего. Красиво живут, богато. Квартира большая. В квартире только Денис да мама, и домработница приходящая, а самого папы на горизонте не видно.

— Помер, что ли?

— Да нет, живой папа-то. У него другая семья, на молодой женился, других детей себе народил. Судя по всему, старой женой и старым сыном интересуется мало, больше деньгами откупается.

— А откуда ты знаешь такие подробности?

— Так мне Денис потом сам рассказывал… Я как-то спросил у него — почему на такой не престижный факультет поступаешь, мог и лучше выбрать! А он, знаешь, так откровенно мне заявил — мама, мол, настояла, чтобы наверняка, чтобы в армию не забрали, потому что папа не захотел помогать с поступлением. Достаточно, говорит, что я денег даю. В общем, прорвало парня на откровения, ага.

— Тихо, Димка. Вдруг они услышат.

— Не услышат. Тем более мы уже пришли. Вон их машина стоит, видишь?

— Ух ты… Бежевая «Волга»!

— Ну, я ж говорю — в стойку встала! Вся ты в этом и есть. Хорошо, что Олька не такая.

— Иди ты знаешь куда?

— Знаю. Сама туда иди. Больших успехов добьешься.

Марта не смогла ничего ответить, только закатила глаза и улыбнулась ехидно — ну-ну, давай живи в своей досаде и дальше, ясное дело, с каким удовольствием ты оказался бы на месте этого Денички. Но ведь не оказался и никогда не окажешься. И ничего с этим не поделаешь. Придется радоваться тому обстоятельству, что «Олька не такая». Зелен виноград, ох, зелен…

И квартира, в которой проживал Деничка вместе с мамой, произвела на Марту большое впечатление. Все эти несчитанные квадратные метры, большие окна и высокие потолки, все эти мягкие ковры и тяжелые портьеры властно втягивали ее в себя, открывались всеми возможными бытовыми комфортными прелестями, искушали, подавляли сопротивление.

Впрочем, она и не сопротивлялась. Она с удовольствием отдалась в этот плен, пусть и короткий. На миг задержавшись у «горки» в гостиной, чтобы рассмотреть невиданные синие фужеры с золотым ободком, поймала свое отражение в зеркале — щеки раскраснелись, глаза горят зеленым огнем. Да, у нее очень красивые глаза. Зеленые. С мелкими золотыми крапинами. Но они редко бывают такими яркими, а сейчас — прямо светятся. Ой, неспроста…

— Эти фужеры я из Чехословакии привезла, — услышала она за спиной тихий голос Деничкиной мамы. — Это настоящее богемское стекло… Нравится?