Пробуждение: Приснись мне снова - Арина Бурыгина Страница 10

Зато я был безмерно благодарен Наташе за то, что она подарила мне замечательных деток! Вот эта часть моей давней мечты воплотилась на все сто! Старшей, Катеньке, исполнилось уже двенадцать, Лешке десять. Дети росли добрые, умные, послушные… Причем все в меру. Не «идеальные», лубочные румяные пупсы, шагающие в ногу под барабан и горн и со счастливой улыбкой пьющие по расписанию рыбий жир, а обыкновенные современные ребята, обожающие компьютерные игры и не очень любящие читать, слушающие музыку (не обязательно ту, что стал бы слушать я), делающие уроки без особого желания и не всегда старательно… Вообще-то и Леха, и Катя больше были домашними детьми, и если по отношению к Катерине это меня только радовало, то вот за Лешку я слегка переживал — сам когда-то был таким же домоседом, и потом довольно сложно оказалось вливаться в бурный поток взрослой жизни.

Дети были очень нежными с нами и ласковыми. И я видел, что это не притворство, они искренне нас любили. «Любезная моя Катерина Матвеевна», — дурашливо обращался я к дочери, на что она заливалась колокольчиком и висла на моей шее, лобызая мне щеки. «Ох, Леха, Леха, мне без тебя так плохо!» — вздыхая, говорил я сыну, и мальчишка горделиво вскидывал голову и подмигивал мне: «А то!», а потом подходил и тыкался мне головой в живот, шепча: «Мне без тебя тоже…» Сердце мое оттаивало с ними, и отношение ко мне Наташи отходило уже на второй план.

Вот и сейчас, вспомнив о детях, мне стало хорошо, тепло и спокойно, и я заснул с улыбкой на губах. В остаток ночи ничего мне больше не снилось.

Вера Михална выглядела недовольной. Она бросила на меня взгляд, полный укоризны и, кивком ответив на приветствие, осуждающе вздохнула:

— Все-таки поддался…

— О чем вы, Вера Михална? — прикинулся я дурачком, мысленно восхищаясь проницательностью замши. Ей бы в контрразведке работать — этакий Штирлиц в юбке.

— Сам знаешь о чем, — фыркнула заместительница и грохнула кулаком по огромному степплеру, пробив толстую пачку листов. Мне показалось, что на месте бумаги она с садистским вожделением представила сейчас мои пальцы, а то и кое-что похожее, но в единственном числе.

— Не понимаю, — сказал я, усаживаясь на рабочее место.

— Не понимает он! — еще раз злобно клацнула степплером замша, отчего у меня тревожно заныло в паху. — К Зориной ходил?

— Ну, ходил! — с вызовом ответил я. Но не удержался и стал все же оправдываться: — А что такого? У нее Интернет не подключался!..

— Подключил? — язвительно поинтересовалась Вера Михална. — Сколько раз?

— Ну, знаете!.. — возмущенно подскочил я. — Все-таки я ваш начальник! И вообще… Я взрослый человек. — Но моей независимости хватило ненадолго, и оправдание снова вырвалось против моей воли: — Не было у нас ничего. Того, что вы думаете…

— А что я думаю? — снова фыркнула мудрая коллега. Но степплер на сей раз оставила в покое, и я заметил, что сердитые морщинки на ее лбу несколько разгладились. — Ничего я не думаю. Это ты думать должен, кого на должность брать будешь.

— Так вы ведь уже сказали кого.

— Вот как? — искренне удивилась Вера Михална. — Это ты Маечку имеешь в виду? Черникову, в смысле?..

— Ну да, — опустился я в кресло, мысленно матеря себя за несдержанность. — Она придет сегодня? Хочу сам поговорить.

— Так телефон же есть. Позвони да пригласи.

Совет показался разумным. Я снял трубку и набрал номер допофиса.

— Добрый день! Говоров. Черникову пригласите, пожалуйста…

В трубке зазвучала мелодия, звонок переводили на другой телефон. Но не отыграло и такта, как зазвучал взволнованный голос Майи, будто она заранее держала ладонь на трубке в ожидании звонка:

— Да, слушаю вас!..

— Майя э-э… — стал вспоминать я отчество девушки.

— Просто Майя, — торопливо пролепетала она. Мне отчетливо представилось, как лицо ее залилось краской, делая невидимыми веснушки.

— Майя, — послушно повторил я, чувствуя теперь, что краснею и сам. Вера Михална тоже заметила это, и брови ее полезли на лоб. Я оттолкнулся ногой и развернул кресло спинкой к заместительнице. — Вы не могли бы зайти ко мне после обеда?

— Хорошо, — откликнулась Черникова. Мне так и представился повисший в воздухе вопрос: «А зачем?», но задавать его Майя не стала, добавила лишь: — Я зайду.

— Буду ждать, — сказал я и повесил трубку.

— Кх-м!.. — послышалось от стола заместительницы. — М-да…

— Вам не угодишь, — буркнул я, схватил сигареты и быстро вышел из кабинета.

Майя зашла после обеда. Как всегда, кивнула мне, обнялась-поцеловалась с Верой Михалной, но в ее поведении на сей раз чувствовалось больше сдержанности. Если раньше она почти не обращала на меня внимания, то сейчас, напротив, искоса поглядывала на меня, и в этом ее взгляде читалось нечто большее, чем простое любопытство. Я бы сказал, что в глазах девушки затаился плохо скрытый испуг.

Перебросившись с подругой парой ничего не значивших фраз, Майя осторожно, мне показалось даже — затаив дыхание, направилась к моему столу.

— Матвей Павлович, вы просили зайти… — заморгала она своими удивительными глазами. Они были так темны, что я не сумел разглядеть их истинного цвета. Скорее — темно-карие. А может быть, это зрачок у них расширился столь сильно, что от радужки остался лишь тоненький ободок, который попросту терялся в лучистом блеске.

Я засмотрелся на эти чудные глаза и даже не уловил смысла того, что сказала мне Майя.

— Матвей Павлович, предложили бы девушке присесть, — «разбудила» меня Вера Михална. Я дернулся, по-моему, даже покраснел и махнул на стул для посетителей сбоку от стола:

— Да-да, присаживайтесь, Майя!

Черникова села и опустила глаза. Она явно чувствовала себя не в своей тарелке. Как, впрочем, и я. А тут еще моя заместительница вновь набрала в грудь воздуху, — видимо, чтобы дать мне очередной совет. Но я, вспомнив вчерашнее, хитро прищурился и сказал:

— Вера Михална, там в буфете булочки такие вкусные сегодня! Сходили бы, отведали.

Замша поперхнулась невысказанным советом, фыркнула и надменно выползла из-за стола.

— Маечка, я, если что, буду у юристов, — пропела она, лаская взглядом подругу, а потом выдала мне порцию какао: — А булочки свои ешьте сами, Матвей Михайлович! Вам как раз поправиться не мешало бы.

Едва за Верой Михалной с грохотом захлопнулась дверь, Майя разразилась звонким смехом. Видно было, что она и сама испугалась такой реакции, но удержаться не смогла. А я, удивленно глянув на нее, заразился вдруг ее искренним весельем и грохнул тоже. Так и смеялись мы, искоса поглядывая друг на друга, пока Майя не замолчала столь же неожиданно, как и начала.

— Так о чем вы хотели поговорить со мной? — спросила она уже более раскованным тоном.