Дерзкий незнакомец - Хелен Диксон Страница 10

– Постараюсь. И вот еще что, Уильям. Не пей много. Ненавижу, когда ты напиваешься.

Кристина отвернулась, чтобы поприветствовать соседа – молодого человека, подошедшего поговорить с ними, и не заметила адресованного ей сердитого взгляда брата. Улыбнувшись и извинившись, ускользнула прочь, не желая терять ни минуты. Одолеваемая мрачными предчувствиями, она не заметила притаившегося в тени человека, не спускавшего с нее глаз.

Саймон озадаченно наблюдал за перебранкой мисс Эфертон с братом. Кристина выглядела взволнованной и странно испуганной. Когда к ним подошел засвидетельствовать свое почтение молодой человек, направляющийся смотреть фейерверк, она тут же замолчала и одарила его безукоризненной улыбкой, скрывавшей истинное состояние. А она, оказывается, очень искусная актриса! Или отчаянно напугана.

Инстинкт подсказал Саймону, что мисс Эфертон что-то известно, но она отчаянно старается это скрыть. Была в ней некая наивность, не вяжущаяся с игрой в конспирацию. Прекрасно разбираясь в человеческих характерах, он полагал, что и на этот раз чутье его не подводит.

Будучи наслышанным о величии Оукбридж-Холла и прилегающих земельных угодий, Саймон по прибытии поразился налету запустения, лежащему буквально на всем. Либо Уильям Эфертон не одарен управленческими навыками и проницательностью отца и деда, либо что-то стряслось.

Он нахмурился, не в силах отделаться от ощущения, что в стенах особняка творится нечто опасно-зловещее, столь явственное, что хоть руками трогай. Он не понимал, что именно его беспокоит, но даже воцарившаяся в доме тишина после того, как все высыпали на улицу смотреть фейерверк, рождала чувство неясной тревоги.

Саймон поймал взгляд Генри, своего камердинера, слоняющегося у подножия лестницы, указал глазами на мисс Эфертон, спешно удаляющуюся в сторону жилой части дома, и снова посмотрел на камердинера. Без слов поняв, что от него требуется, тот чуть заметно кивнул и тенью последовал за ней.

Кристина быстро шла к входу в подвал. Снующие слуги не усмотрели ничего необычного в том, что хозяйка спустилась в кухню, хотя, возможно, им и было любопытно, что ей понадобилось в погребе. В укрепленных на стенах светильниках мерцало пламя свечей, на полках и в клетях хранилось вино, которое следовало нести наверх, если бы гостям потребовалась добавка. Накинув шаль, Кристина приподняла подол платья и стала поспешно спускаться, всем сердцем желая вообще не видеть Марка.

Мало кто забредал в дальний угол винного погреба, где в грубо вытесанной стене имелась маленькая, узкая дверца, незаметная непосвященному глазу. Чувствуя, как от нервного напряжения вибрирует тело, Кристина сдвинула железную щеколду и открыла дверь, бесшумно ходящую в хорошо смазанных петлях. В древних, много лет не использующихся тоннелях, узких, сырых и мрачных, царили могильная затхлость и холод, будто сам невидимый дух зимы облюбовал их своим местом жительства. Открутив фитиль, Кристина подняла фонарь выше над головой, освещая себе путь. Крошечный огонек пламени за стеклянными стенками трепетал на сквозняке. Плотнее запахнув на груди шаль, она всматривалась в темноту, царящую за пределами светового пятна, отбрасываемого фонарем.

Нервы были натянуты до предела, когда она поспешно шагала по извилистому тоннелю, то и дело спотыкаясь на неровном полу. Ей не нравилось находиться в замкнутом пространстве, где, казалось, стены норовят сомкнуться, расплющить ее. Она испытала облегчение, когда на расстоянии нескольких футов впереди увидела тусклый свет и услышала приглушенные мужские голоса. Холод забирался под одежду, бесстыдно касаясь ног под юбками, но Кристина не обращала внимания. Брезжащий впереди свет становился ярче и больше.

Тоннель вывел ее в большое помещение со сводчатым потолком, располагавшееся под холмистой, поросшей лесом местностью далеко от особняка, надежно скрытое от посторонних глаз. Дрожа от леденящих душу мрачных предчувствий, Кристина вышла на освещенное пространство и замерла. От увиденного перехватило дыхание. Подземелье оказалось заваленным всевозможными сундуками и ящиками, полными монет, драгоценностей и домашней утвари. Марк грабил не только беззащитных путников, но и в дома забираться не гнушался.

Он создал эффективную шпионскую сеть. Верные ему люди подсматривали и подслушивали в светских гостиных и придорожных трактирах, собирая сведения о том, на каких путешественников можно нападать, а каких лучше не трогать. Все награбленное переправлялось в Лондон и там продавалось.

Будучи сыном адвоката, Марк, сидя однажды в отцовском кабинете в Рединге, вычитал в каких-то древних бумагах о существовании в Оукбридже системы тоннелей. Сообразив, что это идеальная возможность расширить незаконную деятельность и прятать награбленное добро, он взял в оборот легковерного и уязвимого молодого владельца поместья, поспособствовав его падению, а потом выступив с предложением, от которого невозможно отказаться.

Всецело сосредоточившись на открывшейся взору сцене, Кристина не замечала ни трепещущего пламени светильника, ни всепроникающего холода тоннеля. В воздухе висела плотная пелена табачного дыма, пахло давно не мытыми телами. Здесь собралось около дюжины верных сподвижников Марка, все как один воры и мерзавцы. Все, за исключением главаря, были с ног до головы одеты в черное и вооружены несколькими пистолетами. Кто-то сидел на перевернутых бочках и ящиках, кто-то лежал на полу, коротая время за игрой в кости.

Ее неожиданное появление застало их врасплох. Мужчины вскочили, машинально хватаясь за оружие. Марк обернулся и, посмотрев на нее в упор, с издевкой скомандовал грубым, низким голосом:

– Полегче, парни. Расслабьтесь. Это ж мисс Эфертон собственной персоной пожаловала. Что же до причины ее прихода, не иначе очарована мной!

Кристина послала Марку Баклоу исполненный ненависти взгляд, но он не обратил внимания. Было в нем что-то, вызывавшее в ней физическое отвращение. Ей ненавистно было говорить с ним, видеть притаившуюся во взгляде похоть, слышать распутную насмешку всякий раз, когда он обращался к ней. Отбросив сюртук, он зашагал к ней развязной походкой. У Кристины задрожали колени, но она постаралась взять себя в руки, справедливо рассудив, что незачем выказывать страх. Лучше проявить твердость, какими бы неприятными ни оказались следующие несколько минут. Марк, по-видимому, обладал способностью проникать прямо в душу, и она ненавидела себя за то, что позволяет ему это.

Этот мужчина любит грубые, приземленные радости жизни и не чужд бахвальству, что проявляется, в частности, в его необычайно вычурной одежде. Сегодня он облачился в ярко-пурпурный бархатный камзол с кружевной отделкой по вороту и на манжетах. Два пистолета были заткнуты за золотой кушак, охватывающий раздавшуюся талию, а из голенища сапога торчала рукоятка кинжала. Он был высок и коренаст, с длинными вьющимися волосами песчаного цвета. Некоторые сочли бы его довольно привлекательным, правда, не красотой джентльмена, наделенного тонкими, будто высеченными резцом скульптора чертами лица. Скулы Марка были широкими и крепкими, а рот слишком велик. Усмехаясь, точно волк, он воплощал собой тот самый тип мужчины, которого матушка Кристины наказывала остерегаться.