Гордость и страсть - Шарлотта Физерстоун Страница 10

Люси взяла чайник.

— С молоком и немного сахару, не так ли? — спросила она у Элизабет.

— Да, пожалуйста. И еще одну из этих чудных лимонных лепешек с цитрусовым кремом. Не вижу причины отказывать себе в таком соблазнительном удовольствии, не пропадать же даром искусству повара! Если можно, Люси, мне всего и побольше, а потом я попрошу горничную затянуть потуже шнуровку на корсете.

— А я просто ненавижу тесные шнуровки, — с содроганием сказала Изабелла. — Хотела бы я посмотреть на того, кто сможет нормально дышать в тугом корсете!

— А мне от этого нет никакого прока, — со вздохом сказала Люси, наклоняя чайник и наблюдая за тем, как изящные чашечки наполняются янтарной жидкостью. — Для того чтобы тугая шнуровка пошла на пользу, для начала нужно обзавестись чем-то вроде груди.

— Ну, если у кого-то фигура вроде моей, шнуровка делает ее похожей на сосиску, в которую напихали слишком много мяса, — с неодобрением заметила Элизабет.

— Какой скандал! — рассмеялась Изабелла.

— По правде сказать, — с улыбкой добавила Лиззи, — мне не трудно и без помощи шнуровки демонстрировать грудь в самом выгодном свете.

Улыбаясь, Люси наблюдала за Лиззи и изумлялась ее спокойствию и непринужденности. Она была прелестна, с длинными сияющими черными волосами и такими красивыми серыми глазами, каких Люси ни у кого больше не доводилось видеть. Ее кожа поражала гладкостью и бледностью, напоминающей лунный камень. А фигура… Можно сказать, что Элизабет обладала округлостями ровно в тех местах, где они требовались, и грудь вызывала невольную зависть.

Как только чай был разлит по чашечкам, а лепешки нарезаны и смазаны лимонной пастой с кремом, все уселись удобнее и со вздохом удовлетворения сбросили туфельки. Такие вольности вряд ли приветствуются в обществе, когда леди благородного происхождения совершают чайный визит.

— Обожаю, когда в доме нет мужчин, — сообщила Элизабет, откусывая лепешку. — Спокойно можно поесть, ни о чем не задумываясь. Можно сидеть так, как ни за что не позволишь себе в обществе. Пожалуйста, поднимите ноги повыше, если вам так удобнее, леди.

— Умереть можно, до чего вкусное это маленькое пирожное с розовой глазурью, Лиззи. Как оно называется? — Изабелла застонала от удовольствия, надкусывая покрытое розовой глазурью пирожное. Душистый сладкий крем сочился по его нежным бокам.

— Даже не знаю, как оно называется, но повар любит повторять, что это «то самое лакомство, которое обожает его светлость». Сассекс очень его любит. Миндальное тесто, марципан и толстый слой крема. Просто так и вижу его сидящим здесь с маленьким розовым пирожным в руке.

Дружный взрыв смеха наполнил комнату, когда Изабелла решила поинтересоваться, как бы мог выглядеть ее муж, приди ему в голову лакомиться пирожными вместо худосочных сэндвичей. Люси изо всех сил пыталась представить себе таинственного графа Блэка, но воображение почему-то настойчиво рисовало образ серых глаз, которые с некоторых пор неотвязно преследовали ее. Она крепко зажмурилась, вздохнула и доела лепешку.

— Вы знаете, я не выходила из дому недели две, — пожаловалась Изабелла, — но у Люси, пожалуй, есть кое-какие новости, о которых стоило бы рассказать.

Элизабет немного выпрямилась, побеспокоив при этом свою собаку, которая тут же заворчала, давая понять хозяйке, что недовольна, снова устраиваясь под боком.

— Новости? О, расскажи скорее!

— Ну, просто и не знаю, — уклончиво пробормотала Люси, — стоит ли про это рассказывать. Сплетни, вы понимаете, это так отвратительно.

— Брось церемониться, — смеясь, заметила Элизабет, — развлеки нас немного, Люси. Мы с Изабеллой вынуждены сидеть в четырех стенах, а Мэгги отказывается читать мне скандальные сплетни. Ей кажется, что так она охраняет мой разум от опасного влияния, но, смею вас уверить, она поздно спохватилась.

— Хорошо, но должна вас предупредить, новость совершенно скандальная. Мне известно обо всем только потому, что я сама явилась свидетелем происшествия, направляясь в дамскую комнату. Так что прошу вас отнестись ко всему как к рассказу очевидца.

— Становится все интереснее и интереснее!

— Как вы помните, прошлый вечер мне пришлось провести вне дома.

— Да, ты ездила на званый вечер в Молэнд. Как все было?

— До ужаса скучно, но хозяин дома один из ближайших друзей отца. Вот мне и приходится все это терпеть. Однако все стало просто восхитительно после того, что произошло на моих глазах.

— И что же ты увидела? — промурлыкала Изабелла, приканчивая последний кусочек розового пирожного.

— Маркиз Элинвик был пойман с поличным. Он осыпал поцелуями молодую жену лорда Ларэби. А его руки… Ну, я бы сказала, они были очень заняты, одна скрывалась под юбкой у дамы, в то время как другая довольно свободно блуждала по вырезу ее розового платья.

— Не может быть! — замерла от удивления Изабелла. — Просто не верится! Маркиз… — Она переводила удивленный взгляд с Элизабет на Люси. — Боже мой! А ведь я всегда считала его джентльменом.

Волнение, казалось, прояснило невидящий взгляд Элизабет. Она постаралась скрыть это, подавшись вперед и потянувшись к чашке, однако от Люси ничего не укрылось.

— Я всегда знала, что Элинвик не более чем самовлюбленный повеса, — заметила Элизабет. — Вижу, он не изменяет скандальному образу жизни.

Ее бледное лицо стало еще белее, даже губы утратили обычный розовый цвет. Люси ее взволновала. Скандалом считалось застать мужчину на балу в подобных обстоятельствах, а уж если дама отнюдь не его жена… Разумеется, все это выходило за рамки пристойности, и не стоило, вероятно, рассказывать об этом за чаем. Как-никак, Элизабет — дочь герцога, ее манеры и воспитание не допускают подобных вольностей.

— А что же лорд Ларэби? — спросила Изабелла, не оставляя Люси времени на сожаления.

— Ему донесли, и он тут же кинулся в холл, устроил драку. Кулаки так и мелькали, фалды фраков развевались. Лорд Пиккет и мистер Даунинг потратили уйму времени, чтобы их разнять. А леди Ларэби верещала, как кошка, которой прищемило хвост мышеловкой.

— Мне и в голову не приходило, что Элинвик такой повеса! — продолжала удивляться Изабелла.

— Поверь! — очень тихо прошептала Элизабет, устремив невидящий взгляд вдаль, словно стремясь что-то разглядеть. — У него ни стыда, ни чести.

В ее глазах отразились боль и печаль, но она гордо вздернула подбородок и смотрела прямо перед собой, туда, где сидели Изабелла и Люси.

— Если кто-нибудь и знает, насколько распутен маркиз Элинвик, то это я.

— Расскажи нам все! — тут же потребовала Люси, ставя чашечку на блюдце и отодвигая подальше. — Что беспокоит тебя, Лиззи!

Элизабет улыбнулась, а Люси не могла избавиться от ощущения, что какая-то странная связь устанавливается в эту минуту между ними.