Сиротка. Слезы счастья - Мари-Бернадетт Дюпюи Страница 10

В поезде, идущем в Сент-Адель,Кое-кто сойти вдруг захотел.Он уже свернул свою постельИ на полку у окошка сел.Только как сойти, спрошу я вас,Как такой вдруг замысел возник,Если скорость – пятьдесят миль в час,Да и человек тот – проводник?!В поезде, идущем в Сент-Адель,Был всего один лишь пассажир.Он уже свернул свою постельИ глазел через окно на мир.Это был все тот же проводник,Некого обслуживать ему.То-то головой он и поник:Дальше ему ехать – ни к чему.Ехал то на север, то на юг,Поезд там, где жили бедняки.Чух, чух-чух, чух-чух, чух-чух, чух-чух,Он у озера мотал круги…

Затем Киона принялась насвистывать эту мелодию. Констан и особенно Катери начинали хихикать, когда она пела им песню «Северный поезд». Катери, самую младшую из своих ближайших родственников, Киона обожала. Ей очень нравились черные глаза, черные волосы и матовая кожа малышки. Тошан заявлял, что позднее эта девочка станет копией Талы, их покойной матери, и они оба видели в этом доброе знамение – подарок Великого Духа.

– Эй, девушка! – раздался чей-то голос.

Киона обернулась и увидела по другую сторону калитки парня атлетического телосложения. Это был Ламбер Лапуант, сын Онезима, их бывшего соседа в поселке Валь-Жальбер.

– Добрый день, – сказала она, подходя к нему. – Вообще-то ты мог бы называть меня по имени, Ламбер. Мы ведь с тобой знакомы.

– Хорошо, я просто не знал, как мне поступить! Меня прислал мой отец. Там возникли большие проблемы!

– Какие?

– Какой-то кретин украл вашего коня… ой, ну то есть твоего коня – Фебуса. Маруа сразу же это заметили. Они, впрочем, держали его на лугу. Я сел на велосипед и приехал сюда, чтобы сообщить тебе новость.

– У меня украли Фебуса? Но кто мог его украсть?

Ламбер Лапуант был на полголовы выше Кионы, но лет им было поровну.

Смущенный ее красотой, юноша почесал свой лоб, мокрый от пота.

– Похоже, что какой-то индеец-недоумок. Моя мама видела, как он вскочил на коня и поехал на нем в сторону «сахарной хижины» Жозефа Маруа.

Киона, злясь и негодуя, закрыла на несколько мгновений глаза. Она оставила своего коня в поселке Валь-Жальбер, потому что так было для него лучше. Вокруг этого полузаброшенного поселка росло много травы, и к тому же там Фебусу составлял компанию старый пони Базиль.

«Я этого не знала! – сердито думала Киона, сжав кулаки. – Индеец? Но ведь там нет индейцев!»

И тут вдруг она задрожала. На пурпурном экране ее закрытых век промелькнуло видение: Делсен сидит верхом на Фебусе, и на его красивых губах играет ироническая улыбка.

«Я рассказывала ему о своем коне прошлой зимой. А еще я сказала ему в начале лета, что оставлю коня на лугу в поселке Валь-Жальбер и буду приезжать туда взглянуть на него два раза в неделю. Он украл его ради того, чтобы я приехала. Да, именно так. Он, должно быть, поджидал меня там и, поскольку я позавчера не приехала, украл его».

Это умозаключение вызвало у нее одновременно и радость, и вполне обоснованное негодование. Делсен был способен на что угодно – и продать Фебуса, и даже избить его.

– Киона! – позвал ее Ламбер. – Ты ужасно побледнела!

Девушка наконец-то открыла свои янтарные глаза, и они засверкали.

– Спасибо, Ламбер. Возвращайся в Валь-Жальбер. Скажи своему отцу, что я очень скоро приеду. Я возьму велосипед Луи.

Четвертью часа позже она уже ехала на велосипеде по дороге, пролегающей вдоль озера, чтобы затем свернуть на другую, ведущую в бывший рабочий поселок. Перед тем как отправиться в путь, она побросала в свой рюкзак кое-какие мелочи – в том числе охотничий нож, который подарил ей Тошан.

– Я вернусь до наступления темноты, – заверила она Мирей.

Однако никому из родственников и близких знакомых не суждено было увидеться с ней ни в этот день, ни вообще в ближайшие дни.