Однажды в замке... - Элоиза Джеймс Страница 10

Отец и мачеха Эди, очевидно, помирились: отношения из ледяных перешли в прохладные.

– Он по-прежнему не спит со мной, – призналась Лила несколько дней спустя за вторым завтраком. Граф должен был присоединиться к ним, но так и не показался.

Эди вздохнула. Ей не нравилось обсуждать интимные забавы отца, но кому еще может исповедаться бедняжка Лила?

– Все та же проблема? Считает, что в свободное время ты отдаешься Грифису?

– Он сказал, что верит мне насчет Грифиса. Но, как ты заметила, этот факт не побудил его ночевать дома.

В комнате появился Вилликинс с маленьким серебряным подносом для писем.

– Прекрасно! – обрадовалась Лила. – Полагаю, это приглашение на вечер к генералу Ратленду. Миссис Блоссом сказала, что будет рада видеть меня в своей ложе.

– Письмо для леди Эдит, – объявил дворецкий, обходя вокруг стола. – Завтра грум вернется за вашим ответом.

Эди взяла письмо, оказавшееся посланием от герцога на толстой бумаге, пахнувшее золотыми соверенами и запечатанное толстым сгустком красного воска.

– Это от Кинроссса? – спросила Лила, откладывая вилку. – Полагаю, для обрученной пары вполне прилично переписываться, но мою мать хватил бы…

Она продолжала говорить, пока Эди ломала печать и разворачивала листок.

Прочитав письмо, она помедлила и перечитала снова. Осуществление права мужа вполне понятно, хотя у человека явно мания величия. Девяносто лет?

Эдит фыркнула. Стоит взглянуть на ее отца, а ему только сорок или около того. Ответ Кинросса на вопрос о любовнице был точно таким, какого желала бы всякая женщина. Но «свиная кишка»? Как может это помешать зачатию?

А вот пятый, последний пункт она перечитывала снова и снова. У будущего мужа действительно есть чувство юмора. Эди по достоинству оценила его сарказм. Мало того, письмо позволило ей увидеть супружескую жизнь с абсолютно другой стороны.

– Что он пишет? – спросила Лила, подперев рукой голову. – У меня ужасно болит голова, и я не способна читать, так что просто перескажи.

– Хвастается, что мы будем танцевать в постели до девяноста лет.

– Значит, он не такой сухарь, как я думала. Звучит идеально! И так непохоже на твоего отца!

Эди сложила письмо. Это не похоже на объяснение в любви, но поскольку оказалось первым письмом будущего мужа, нужно его сохранить. И ответить.

– Возможно, вы с отцом могли бы здраво обсудить все моменты разлада в вашем браке? И подумать, как их избежать?

Лила подняла голову ровно настолько, чтобы прищуриться на падчерицу, но тут же уронила снова.

– Когда ты говорила это, выглядела такой же чопорной, как твой отец.

– В самом деле?

Мысль была неприятной.

– Прости.

– Разговоры нам не помогут. Мы общаемся на более интимном уровне. А это означает, что последнее время мы совсем не общаемся.

– Кстати, ты не знаешь, что может означать «похотливая стрелка часов»?

– Не имею ни малейшего понятия. Отец будет недоволен, узнав, что твой жених написал такое грубое письмо. Кинросс не имел в виду ничего неприличного, надеюсь?

Эди широко улыбнулась.

– Хочешь сказать, мне не следует говорить отцу, что герцог заявил, будто указанная стрелка всегда стоит на двенадцати?

Лила снова подняла голову.

– Он это написал? Черным по белому? На двенадцати?!

– Так и есть.

Эди развернула письмо и перечитала снова. Оно нравилось ей все больше. Если бы она не подхватила эту лихорадку, вполне возможно, наслаждалась бы беседами с герцогом. Теперь же, когда она выздоровела, было ужасно досадно сознавать, что скорее всего очаровала будущего мужа своим молчанием, которое ее нормальным состоянием решительно не являлось.

В этот момент открылась дверь – и вошел отец.

– Простите за опоздание. Леди Гилкрист, вы хорошо себя чувствуете? – спросил он, позволяя лакею положить ему на колени салфетку.

– Голова болит. Джонас, этот жених, которого вы выбрали для Эди, прислал ей абсолютно неприличное письмо. Думаю, он…

– Вовсе нет, – перебила Эди. – Герцог Кинросс написал вполне достойный ответ на мое послание.

Отец прищурился.

– Неприлично писать его светлости. Если тебе нужны были какие-то сведения, я мог бы передать твою просьбу.

– Да, но, Джонас, написал бы он тебе о похотливых стрелках, которые стоят на двенадцати? – вмешалась Лила.

– Что?!

Отец был мастером задавать громоподобные вопросы.

– Кинросс имел в виду свою национальность, – объяснила Эди. – Он пишет, что у шотландца похотливая стрелка часов всегда стоит на двенадцати.