Соната незабудки - Санта Монтефиоре Страница 10

— Да, но не танго.

— Это прекрасный танец.

— Прекрасный, — согласился он. — Этот танец строг, но в то же время пронизан чувственностью. Это самый романтичный из всех танцев. Такой интимный, трогательный. Даже когда я просто наблюдаю за танцорами, по телу бегут мурашки. А когда танцуешь сам, ощущения ни с чем не сравнимы. — Его глаза были широко раскрыты от волнения.

— Танго танцуют в Палермо, — сказала Одри. — Вы были в Палермо?

Он отрицательно покачал головой.

— Там есть маленькие кафе, где проходят вечера танго. Мне об этом рассказывала домработница тети Хильды. Кстати, это секрет. Тетя Хильда пришла бы в ужас, если бы узнала об этом. Она считает танго такой же интимной вещью, как… — она зарделась.

— Как занятия любовью? — перебил Луис.

— Да, — тихо ответила девушка, смутившись.

— Она права, так и есть. Именно поэтому этот танец мне нравится. Ваша тетушка, должно быть, просто сухая бессердечная старуха.

Одри засмеялась, касаясь руками горящих щек в надежде хоть немного охладить их.

— Возможно, однажды какой-нибудь счастливчик увезет вас в Палермо танцевать танго, — тихо сказал он.

— Разве только так, чтобы ни моя тетушка, ни моя мама не узнали об этом. Я не думаю, что приличные молодые леди так поступают.

— Как это скучно — быть приличной молодой леди! Приличные молодые леди должны играть роль паиньки до полуночи, а затем им следует позволить себе сойти со сцены и от души повеселиться. Я бы хотел увидеть, как вы покидаете «театр» через черный ход и двигаетесь в ритме танго в красках заката… — Затем он добавил тихим голосом: — Вы такой же романтик, как и я. Окружающие не понимают романтиков. Их пугают мечты. Не бойтесь мечтать, Одри.

Повисла тяжелая тишина, прежде чем Одри справилась со своим смущением и нашла что ответить. Луис зачарованно смотрел на нее. Ему казалось, что они одни на белом свете. Эта девушка была первым человеком, который понял его. Не отдавая себе отчета в том, что он делает, Луис разбудил в сердце Одри огромное желание любить. Непреодолимая сила притягивала их друг к другу.

Когда Одри начала путаться в словах, ее родители вместе с небольшой группой гостей присоединились к ним. Они все еще смеялись и обсуждали странное дерево.

— Итак, как вы его называете? — спросил Сесил.

— Птичье дерево, — ответил Генри.

— Потому что летом оно привлекает птиц со всей округи, — сказала Роуз, обнимая мужа за талию.

— В любом случае, это забавно, — заметил Сесил. — Спасибо, что пригласили нас, Роуз, мы провели чудесный вечер.

— Нам тоже было очень приятно, — оживленно ответила она. — И добро пожаловать в Херлингем. Приходите как можно чаще. Вы почти стали членами нашей семьи.

Не успели Сесил и его брат уйти, как хозяйка дома пришла к выводу, что старший из братьев оказывает Одри особые знаки внимания. Она была приятно удивлена, отметив, что они хорошо смотрятся вместе. От ее внимательных глаз не ускользнуло и то, что, пока они разговаривали под птичьим деревом, взгляд Одри пару раз остановился на Сесиле. Она вдохнула сладкий воздух и внутренним чутьем ощутила зарождение новой любви.

В ту ночь Одри лежала в постели и размышляла над страстной влюбленностью, которая внезапно изменила ее мир. Она не могла спать, но была слишком утомлена, чтобы читать. Она слышала далекие свистки полицейских, патрулирующих улицы. Теплый бриз проникал сквозь открытое окно, принося с собой запах апельсиновых деревьев и жасмина. Но ни сладкие ароматы сада, ни бодрящий свист не приносили желанного успокоения ее встревоженной душе. Было сыро и слишком жарко, чтобы выбрать удобное положение и просто лежать. Поэтому она сбросила одеяло и сквозь голубые тени босиком прошлепала по ступенькам к двери. И только очутившись в саду, она снова вдохнула полной грудью. Ступни были влажными от росы, такой прохладной и приятной. Шагая след в след их шагам по саду, Одри вспоминала тот краткий разговор с Луисом, который так взволновал ее. Она вызывала в памяти его непринужденную улыбку и далекий свет в глазах, задерживалась мыслями на его пугающей непредсказуемости и невероятной импульсивности. Он жил вне правил, которые придумали люди их круга, следовал своим желаниям, не думая о протоколе и этикете. Одри попала в плен очарования этого мужчины, чей необъяснимый шарм очень резко контрастировал с тем, что он говорил. Она не могла ни с кем сравнить его — он был единственным в своем роде. И хотя интуиция подсказывала, что увлекаться им опасно, Одри не могла сопротивляться вихрю эмоций. В Луисе было что-то устрашающе неизведанное, и в то же время до боли знакомое. Она чувствовала, что горит от страсти.

Когда Одри вернулась в постель, сладкий сон очень быстро пришел к ней, нежно окутав ее душу. В сумеречном свете своего воображения она танцевала с Луисом на старых брусчатых улицах Палермо. Их тела слились воедино. Сквозь платье она чувствовала жар его тела и теплоту дыхания, и они оба знали все па так хорошо, словно танцевали вместе всю свою жизнь.