Референт - Полина Грекова Страница 10

Сергей Иванович помог вынести сумку. Володя из кабины не вышел, официально попрощался через открытое окно. Анна ощутила неловкость, словно все же была в чем-то виновата перед ним.

Между ними о неудачном сватовстве не было сказано ни слова. Володя, как и прежде, продолжал появляться у них дома, помогать. Но ушла легкость, простота. И все-таки ей пришлось обратиться к нему за помощью. Собственно, не к нему, а к Сергею Ивановичу. Но после смерти Юры они с Володей ездили вместе. Анне не хотелось тратить присланных денег, и она попросила товарищей мужа довезти ее до Москвы. Сергей Иванович крепко, как мужчине, пожал ей руку, улыбнулся:

— Удачи тебе, Анюта. И тебе. — Он потрепал Наташку по голове. — Станешь богатой и знаменитой — не забудь, кто вас в столицу привез.

Глядя на удаляющийся рефрижератор, Анна думала о том, что пока еще можно, остановив попутку, догнать его, попросить отвезти обратно. О том, что никогда раньше Сергей Иванович не называл ее Анютой. И еще о том, что надо бы все-таки проверить, на месте ли деньги.

Она подняла присевшую было на сумку Наташку, расстегнула молнию и, раздвигая пальцами плотно прижатые друг к другу полиэтиленовые пакеты с вещами, нашарила заветную пачку.

Про такси, на котором они якобы поедут к Ларисе, Анна, конечно, сказала, чтобы успокоить Володю и Сергея Ивановича. Ни копейки, точнее, ни цента из присланных денег она не собиралась тратить. Анна была почти уверена, что, когда ошибка обнаружится, деньги придется отдать. Именно поэтому не стала покупать билеты на поезд, решив добираться на рефрижераторе.

Кроме Анны с Наташкой на остановке в такую рань была лишь худенькая бабулька с хозяйственной сумкой в мелкий синий цветочек. Она с интересом разглядывала Анну, затем Наташку, снова присевшую на сумку, потом снова Анну. Девочка в ответ улыбалась, весело морщила нос и, в конце концов, гордо сообщила:

— Бабушка, а мы скоро Кремль пойдем смотреть и зоопарк! Когда только тетю Ларису найдем и мама свои дела сделает.

— В Москву приехали, — констатировала бабулька тоном онколога, установившего неутешительный диагноз.

Анна смущенно улыбнулась, кивнула.

— Работать иль так — потереться?

— Работать. Меня на работу пригласили. Вызвали. — Анна с удивлением отметила про себя, что начала почему-то оправдываться.

— Конечно, — хмыкнула бабулька. — Москва ведь резиновая. Здесь для всех работа найдется.

Она отвернулась и демонстративно отошла на другой конец остановки.

До метро они добрались на удивление быстро. За пятнадцать минут автобус доставил их от Кольцевой автодороги к станции метро «Выхино».

— Ой! — радостно завизжала Наташка, тыча пальчиком в громыхающие электрички. — Ты говорила, что метро под землей, а оно вот — сверху!

Народ тек сплошным потоком по платформе и лестницам. Бабульки, совсем такие же, как та, с хозяйственной сумкой, торговали у входа сигаретами и вязаными носочками. Их толкали, не замечая. Люди смотрели прямо перед собой. В воздухе пахло гарью и отчего-то — острым кетчупом.

В вагоне метро, занятая своими тревожными мыслями, Анна едва откликалась на Наташкины восторги и расспросы.

Лариска говорила как-то, что квартиру снимает большую и хорошую, что чувствует себя практически хозяйкой и готова принять здесь хоть целый табор гостей. Под «табором» подразумевались тогда она сама, Наташка и Юра… Сейчас их было меньше на одного человека, они везли с собой всего лишь одну спортивную сумку, но спокойнее на сердце от этого не становилось.

— Мам, а мы к тете Ларисе едем? — уточнила Наташка, впиваясь своими коротенькими ноготками в Аннину ладонь.

— Ты же знаешь, что к тете Ларисе. Зачем спрашиваешь?

— Ну просто спрашиваю. А если она там уже не живет? Куда мы тогда поедем?

«Тогда мы поедем в гостиницу и за пару дней потратим все свои деньги, потому что больше чем на два дня при здешних ценах на номера все равно не хватит. Останется только на метро, на молоко, на хлеб, да еще, может быть, на горячий суп в каком-нибудь недорогом кафе. Но не говорить же, в самом деле, все это ребенку».

До безобразия простая и логичная мысль: «Лариса вполне могла съехать с этой квартиры» — пришла Анне в голову, когда они уже тряслись в кабине рефрижератора. И сейчас оставалось уповать только на то, что подруга все еще живет по прежнему адресу, что она дома, в конце концов, а не ночует в гостях. А еще — на пакет молока и белый батон, которыми можно перебиться до вечера, если все-таки сейчас в Ларискиной квартире никто не откроет.

— Так куда мы тогда поедем, мам?

Анна вздрогнула, заставила себя улыбнуться, и почти весело ответила:

— В зоопарк. Тогда мы пойдем в зоопарк.

— Да-а?! — мгновенно обрадовалась Наташа. — А пойдем сейчас в зоопарк, а потом к тете Ларисе?

Пришлось объяснить, что зверюшки никуда не уйдут: им из зоопарка выходить не разрешают. А тете Ларисе из квартиры — разрешают, поэтому сначала надо зайти к ней, пока она никуда не ушла.

О том, что возле станции метро «Петровско-Разумовская», где жила Лариска, находится вещевой рынок, Анна помнила по рекламе, мелькавшей не так давно на телевидении. Поэтому плотный, плечо в плечо, людской поток, вытекающий из здания метро через тугие стеклянные двери, не особенно ее удивил: утро, самое время ехать на рынок. Не удивило и то, что никто не знал, где находится кинотеатр «Комсомолец». Люди выплескивались из метро, торопливо озирались по сторонам и запрограммированно, как зомби, поворачивали к желтой полукруглой арке.

Под огромной надписью над аркой «Петровско-Разумовская ярмарка» на высоком шесте белым флагом полоскалось пыльное свадебное платье, торчал деревянный щит с разнокалиберными кожаными сумками и странная пирамида, вершину которой венчала вывеска: «Коляски, стульчики, памперсы». Перед входом на рынок лоточницы торговали печеньем, конфетами и фруктами.

Женщина лет сорока пяти, продающая из синей картонной коробки волосатые киви, показала им, как пройти к Линейному проезду. К счастью, он оказался не так уж и далеко от метро. И после неуверенного звонка в дверь Анна услышала именно Ларискин сонный ворчливый голос:

— Да, сейчас. Кто там?

— Лариса, это Аня!

— Какая Аня? — Спросонья Лариска всегда соображала крайне медленно.

В другое время и в другой ситуации Анна бы над ней посмеялась, но сейчас было не до того: она вдруг явственно поняла, что та не получала письма.

— Кузнецова. — Разговаривать вот так, через дверь, стоя с притихшим ребенком на лестничной площадке, было унизительно. — Лариса, ты письмо не получала, что ли? Это я, Аня!

Секундная пауза. Сосредоточенное сопение. И вновь Ларискин голос — на этот раз удивленный и недоверчивый:

— Анька? Ты?

Дверь открылась.