Ласковый дождь - Роберта Лэтоу Страница 10

Для Миреллы завтрак в закусочной означал пятнадцатиминутное бегство из того мира, в котором она жила, но который не могла постичь. Ее жизнь проходила в декорациях мыльной оперы, только без внешнего блеска и с юмористическим оттенком. Ее окружали несчастные персонажи «Далласа», «Династии» и «Вверх и вниз по лестнице», не считая Арчи Банкера с его воскресной религиозной программой, занимающей целое утро. Мирелле нравилась такая жизнь. Она чувствовала себя в ней чужой среди своих, и эта роль казалась ей очень удобной. Ее положение в ООН тоже ее устраивало, но несколько в другом смысле. Работа вынуждала ее выкладываться полностью, раскрывала скрытый потенциал ее личности. Она требовала сил, стойкости, веры в успех. Она напоминала стиль самой жизни, особенно жизни в Нью-Йорке.

Так она размышляла, когда силуэт стеклянной коробки Секретариата высотой в 540 футов и только в 72 фута шириной стал неясно вырисовываться впереди. Это здание доминировало в архитектурном ансамбле штаб-квартиры ООН. Она любила подходить к этой коробке с ее узкой стороны, потому что ей всегда была ближе скульптура, нежели архитектура. Команда архитекторов, включавшая француза Ле Корбюзье, бразильца Оскара Нимейера и шведа Свена Маркелиуса, а также представителей еще десяти стран работали над этим проектом. Но Мирелла считала здание порождением именно этой талантливой троицы. Скульптура Барбары Хепуорт, украшавшая бассейн перед входом в Секретариат, была, на ее взгляд, лишь дополнением к их гениальному творению. Само здание Секретариата вкупе со скульптурой олицетворяло для нее монументальную силу и чувственность. Каждый раз, когда она подходила к зданию, ее охватывала внутренняя дрожь, создающая мистическое ощущение, которое она никогда не пыталась подвергнуть анализу.

Мирелла поправила на плече сумочку и ускорила шаг. Народу вокруг в этот час было немного, и она наслаждалась спокойствием и символической монолитностью объединенного мира, которые олицетворял собой комплекс зданий ООН. Она миновала здание Генеральной Ассамблеи, вход в которое украшали развевающиеся флаги большинства из 159 стран, обогнула статую Хепуорт и уже собиралась войти внутрь, как вдруг остановилась, обернулась и окинула взглядом здание штаб-квартиры. Мирелла была не из тех, кто теряет голову от собственных успехов, но по какой-то неизвестной причине этим ранним утром она ощутила гордость оттого, что работает в этой Организации вот уже пятнадцать лет. Управление переводческим отделом, где официальные документы переводились на шесть официальных языков ООН – арабский, китайский, английский, французский, русский и испанский, – было лишь небольшой частью ее обязанностей. Помимо них, здесь было представлено более ста пятидесяти других языков, и хотя сотрудники пользовались в основном только английским и французским, Мирелла редко отказывала кому-нибудь в просьбе перевести что-нибудь на другие языки.

Одна лишь мысль о работе, которая составляла смысл ее жизни, делала Миреллу счастливой. Она вошла в подъезд как всегда в приподнятом настроении и в предвкушении того, что уготовил ей новый день.

В помещении еще не было никого, кроме уборщиков, охранников и трудоголиков вроде Миреллы; стояла полная тишина, изредка нарушаемая хлопком двери или гудением пылесоса. Мирелла вошла в лифт и нажала кнопку своего этажа.

Ее офис выходил на Ист-Ривер, из окон открывался восхитительный вид на реку, Куинс и Бруклин, а также на кварталы, расположенные за ними.

На ее рабочем столе удобно расположились компьютер, три телефона, несколько папок с бумагами и кипа словарей. Для нее стояло кресло с высокой спинкой, а напротив – три простых офисных стула для посетителей.

Одна стена была стеклянной, три остальные от пола до потолка были заставлены стеллажами с книгами; между ними примостился стол с аппаратурой для просмотра микрофильмов. Темно-коричневый кожаный диван и два удобных мягких кресла дополняли обстановку. Мощный телескоп с направленной в небо трубой стоял возле стеклянной стены. Еще здесь были офисные столы с настольными лампами. На случай экстренного совещания были предусмотрены маленькие столики розового дерева. В общем, меблировка носила отпечаток рациональной сдержанности.

Единственными чертами персонального представления об уюте в этом классическом офисе была чашка из китайского чайного сервиза с блюдцем, серебряный термос, в котором уборщик заваривал ей черный кофе, и хрустальная ваза с фруктами.

Неожиданно на ее столе зазвонил красный телефон. Мирелла посмотрела на часы – 8.35. Наверное, это звонит Пол. Она сложила бумаги в стопку и положила сверху ручку. Затем развернулась в кресле к окну, откинулась на спинку и сняла трубку.

Они с Полом болтали по телефону ежедневно минимум один раз. Их разговоры всегда носили эротический и заботливый характер и заканчивались договоренностью встречаться три раза на неделе или пообедать где-нибудь вместе. Редко они выбирались на концерт или в театр, но в таком случае им удавалось урвать пару часов для интимного общения в ее квартире или в номере «Прекрасной Голландии». В прошлую пятницу они именно так и провели время. То есть это должно было произойти именно так. Если забыть о том, что в тот вечер она вдруг увидела Пола во всей его красе.

Мирелла положила трубку через пятнадцать минут, размышляя над тем, что их разговор, похоже, превратился вдруг из эротического в похотливый. Странно, что она раньше не замечала этого. Это был дубликат их утреннего разговора, поверхностный, заурядный и начисто лишенный вдохновения. Она почувствовала, что в их отношениях появилась трещина, и думала о том, станет ли он что-нибудь предпринимать.

Впрочем, она была скорее заинтригована, нежели обеспокоена, потому что давно уже смирилась с тем, что никогда не сможет полюбить Пола так, как любила его раньше. Они любили друг друга – да, но с ограничениями и взаимными компромиссами. Их сексуальная жизнь с годами становилась более активной, а другие эмоции шли на убыль.

Около девяти ее секретарь Барбара Смит подала ей список встреч на день. Сначала им предстояло встретиться с главой отдела Роландом Калвером, талантливым семидесятидвухлетним лингвистом. Он еще двенадцать лет назад должен был уйти на пенсию и часто подумывал о том, чтобы сделать Миреллу своей преемницей. В десять она должна была вместе со своим ассистентом Брайаном Палмером присутствовать на встрече с переводчиками, занятыми в зале Генеральной Ассамблеи. В 10.40, теперь уже в своем офисе, ей придется разбираться с увольнением переводчика с французского и заменой его на своего помощника, Эдварда Коула. В 11.00 у нее была встреча с делегатом от Греции, который собирался выдвинуть ей требования, на каковые не имел ни малейшего права. Иными словами, день как день. По крайней мере до двенадцатичасовой встречи.