Фиалки в марте - Сара Джио Страница 10

— Да? Она время от времени заходит на рынок за покупками. Все хотел спросить у нее, как у тебя дела. — Он немного помолчал. — Так и не решился. Струсил.

— Почему?

Грег потер лоб.

— Не знаю. Наверное, потому, что в глубине души нам все еще по шестнадцать. К тому же, ты меня бросила.

Я улыбнулась.

— Нет, это ты уехал учиться в колледж.

Он, казалось, излучал какую-то теплоту и энергию, и мне это нравилось.

— А почему ты приехала именно сюда, после стольких-то лет?

— Сложно объяснить, — вздохнула я.

— А ты попробуй, я пойму.

Я потерла палец, на котором когда-то носила обручальное кольцо.

— Потому что…

Замолчав, я вгляделась в лицо Грега, пытаясь понять, одобряет он меня или нет. Глупо, конечно, какое мне дело, что подумает человек, с которым я рассталась миллион лет назад, о моем матримониальном статусе? В конце концов, я выдавила:

— Просто я недавно развелась, и мне нужно было уехать из Нью-Йорка.

Грег положил руку на мое плечо.

— Сочувствую, — произнес он так, будто и вправду сочувствовал, и я решила, что повзрослевший Грег нравится мне гораздо больше, чем Грег-подросток.

— Ничего, все нормально, — сказала я, надеясь, что он не умеет читать мысли.

Он покачал головой.

— Ты совсем не изменилась.

Не зная, что ответить, я поблагодарила за комплимент. Грег говорил те слова, что обычно говорят бывшим возлюбленным, но моя пребывающая в летаргическом сне самооценка воспряла словно от инъекции адреналина. Я нервно пригладила волосы и вспомнила, что надо было подстричься. Еще три месяца назад.

— Ты тоже неплохо выглядишь, — сказала я и, помолчав, спросила: — А как с тобой обошлась жизнь? Как дела на семейном фронте? Повезло больше, чем мне?

Не знаю почему, но мне представлялось, что Грег счастливо женат и живет себе спокойно на острове. Большой дом. Красавица жена. Полдюжины детей, аккуратно рассаженных по автокреслам в темно-синем «шевроле-субурбан».

— Повезло? — Он пожал плечами. — Не особенно. Хотя я не жалуюсь. Главное, со здоровьем порядок.

Я кивнула. Честно говоря, приятно осознавать, что не только у тебя жизнь пошла не так, как хотелось бы.

— Значит, справляешься? А то если тебе нужно выговориться, я бы мог…

Он схватил полотенце, которое висело у него на фартуке, и начал протирать бутылки с красным вином, что стояли на нижней полке. Может, из-за полумрака, а может, из-за большого количества вина я чувствовала себя на удивление хорошо и спокойно.

— Ну да, не могу сказать, что легко. Но я научилась жить одним днем. Сегодня мне хорошо. — Я сглотнула. — А вот вчера…

Грег кивнул, улыбнулся, глядя на меня с явным интересом, потом его лицо просветлело.

— Эй, помнишь, как мы ездили на концерт в Сиэтл?

Казалось, прошло сто лет с тех пор, как я в последний раз вспоминала ту ночь. Вначале мама была против, но волшебница Би убедила ее, что нет ничего плохого в том, чтобы отпустить меня с Грегом послушать «симфонию».

— Мы тогда чуть не остались там на всю ночь, — произнес он. Его глаза притягивали, словно портал в забытые юношеские воспоминания.

— Насколько я помню, ты хотел, чтобы мы переночевали в студенческом общежитии у твоего брата… Мама бы меня убила!

Он пожал плечами.

— Попытка не пытка.

В нем по-прежнему чувствовалось нечто особенное, какая-то искра, которая привлекла меня много лет назад. Повисло неловкое молчание. Грег нарушил его, сменив тему:

— Так ты выбирала вино?

— Да. Би попросила меня купить бутылку белого. Какое посоветуешь?

В вине я совершенно не разбираюсь, стопроцентная идиотка. Грег улыбнулся, провел пальцем по стойке и с хирургической точностью вытащил бутылку из середины.

— Попробуй вот это. Одно из моих любимых — местное пино-гриджио из винограда, который выращивают прямо здесь, на острове. Влюбишься с первого глотка.

В магазин зашел еще один покупатель, но прежде чем повернуться к нему и предложить помощь, Грег торопливо спросил:

— Может, поужинаем вместе? Хотя бы раз, пока ты не уехала?

— Конечно.

Я не раздумывала с ответом потому, что если бы стала, то, возможно — нет, точно! — сказала бы нет.

— Отлично! Позвоню на домашний телефон твоей тети.

Улыбка Грега осветила два ряда белоснежных зубов, и я машинально провела языком по своим. Слегка кружилась голова.

Я пошла в овощной за водяным крессом и по дороге наткнулась на Би.

— А, вот ты где! — воскликнула она, махнув мне рукой. — Иди сюда, детка, я тебя кое-с кем познакомлю.

Рядом с Би стояла женщина примерно одного с ней возраста с темными, явно крашенными волосами и темными глазами. Я никогда не видела таких темных глаз. Почти черные, они резко выделялись на бледном лице. Ей было за восемьдесят, но ничто в ее облике не говорило о преклонных годах.

— Это Эвелин, — с гордостью сказала Би. — Моя любимая подруга.

— Приятно познакомиться.

— Мы с Эвелин тыщу лет знакомы. Подружились еще в начальной школе. Вообще-то, Эмили, ты с ней встречалась в детстве, только, наверное, забыла.

— Извините, не помню. Боюсь, в те годы у меня было одностороннее мышление: купанье в море, мальчишки…

— Как я рада тебя видеть, Эмили!

Эвелин улыбалась мне словно старой приятельнице. В ней было что-то до боли знакомое, только вот что? В отличие от Би, одетой в джинсы и толстовку, Эвелин походила на пожилую манекенщицу. Никаких штанов с завышенной талией или туфель на толстой резиновой подошве. И все же, несмотря на стильное платье с запа́хом и балетки, она выглядела естественно и буднично, совсем как Би. Неудивительно, что они с ней лучшие подруги. Мне она сразу понравилась.

— Погодите-ка, я вас помню! — неожиданно воскликнула я.

Блеск ее глаз и ослепительная улыбка вдруг перенесли меня обратно в восемьдесят пятый год, в то лето, когда мы с Даниэль гостили у Би только вдвоем. Нам сказали, что родители путешествуют, но позже я узнала, что тем летом они разъехались. Отец ушел от мамы в июле, а к сентябрю они все уладили. Мама похудела на пятнадцать фунтов, а папа отрастил бороду. Казалось, им было неловко общаться друг с другом. Даниэль рассказала, что у папы есть другая женщина, но я не поверила, а если бы и поверила, то не стала бы его осуждать, ведь он столько лет терпел мамины упреки и скандалы. У папы терпение Махатмы Ганди.

Впрочем, в то время мои мысли занимал не разъезд родителей, а сад Эвелин. Би водила нас туда, когда мы были маленькими, и внезапно все вернулось: волшебный мир гортензий, роз и георгинов, лимонное песочное печенье на террасе Эвелин. Вдруг показалось, что только вчера мы с сестрой сидели на скамеечке под шпалерами, а Би сновала у мольберта, запечатлевая на холсте цветы, которые распустились на роскошных клумбах.