Мир перевернулся - Кармен Рид Страница 10

– Вы верите в любовь с первого взгляда? Или мне снова пройтись перед вами?

Она громко рассмеялась. Он был такой молодой, просто невозможно молодой, даже юный, и это впечатление только усиливали чересчур длинные темные волосы, обрамлявшие симпатичное лицо. Впрочем, в маленьком, тесном и скудно освещенном ночном клубе, куда ее притащила лучшая подруга, Джен, молодыми казались все.

Джен и Ева готовились к вечеринке давно, несколько недель: покупали дурацкие обтягивающие топики, новую помаду, тени и тушь, просматривали рекламные проспекты, отыскивая подходящий клуб.

Своих мальчишек Ева отвела домой к Джен, где они вместе с сыновьями Джен остались под присмотром няни, а пятеро взрослых – компанию двум подругам составили муж Джен, Райан, и двое знакомых с работы – втиснулись в такси и отправились в модное заведение в Айлингтоне.

Как же приятно почувствовать себя свободной: выпить, потанцевать, оказаться в другом мире! Хотелось веселиться. Джен совершенно права – надо почаще устраивать себе праздники, выбираться в свет, вылезать из скорлупы и вспоминать, что жизнь – это не только завтраки в спешке, хлопоты по хозяйству, сопливые носы, питательные обеды и все прочее, заполняющее собой каждый день без остатка.

И вот когда Джен снова ушла потанцевать, а Ева, оставшись у бара и заказав еще выпивки, оглядывала зал, к пей и подошел Джозеф. Подошел и заговорил.

О чем? Странно, но тема разговора как-то вылетела из головы. Они обменялись парой шуток насчет выпивки и танцев и… да бог его знает, о чем еще шла речь.

Она увидела перед собой приятное, милое лицо, широкую, открытую и совершенно обезоруживающую улыбку, отметила рассеянный жест, которым он отбросил упавшие на глаза пряди, и невольно улыбнулась в ответ.

Разговор продолжался, Джен не спешила возвращаться, чтобы не мешать им, и в конце концов Ева поняла, что не все так просто.

– С кем вы здесь? – спросила она.

– С друзьями, – ответил Джозеф. – Если обернетесь, то увидите группку веселящихся придурков. Да-да, тех самых, что машут руками. Я сегодня с ними.

Ева обернулась – и точно, за столиком, футах в пятнадцати от них, веселилась компания юнцов, подбадривавших своего отбившегося приятеля громкими криками и выразительными жестами.

– Тогда почему вы не с ними? – Она совсем не собиралась флиртовать, ей действительно было интересно.

– Потому что мне захотелось познакомиться с вами, а они говорили, мол, не получится.

– О…

За этим «О» скрывалось многое: флирт и разговорчики, объятия и свидания – может быть! – и все остальное, о чем она давно и не думала и чем совсем давно не занималась. Надо же, его заинтересовала… она! Ева присмотрелась повнимательнее. Широкоплечий. Обтягивающие джинсы. Ярко-синие кроссовки. Загорелые руки и длинные пальцы с гладкими, аккуратными ногтями. Она на мгновение представила маленькие, темно-коричневые соски на его груди, и… ей стало вдруг не по себе. Уж очень он был хорош.

Их глаза – его темно-карие, влажные, и ее глубокие, серые, – искали встречи и, находя, не спешили уходить.

– Понимаю, как неоригинально это звучит, – сказал он после нескольких нервных фраз, за которыми скрывалось отчаянное желание сказать что-то невероятно умное, – но почему бы нам не уйти? Туда, где можно спокойно поболтать, где никто не помешает, а если есть еще и звезды…

Ева рассмеялась, а сердце уже колотилось так громко – тук-тук-тук, – что слова парня доносились до нее словно из-за глухой стены.

Они вышли из клуба через боковую дверь. Было очень холодно, морозно, и звуки превращались в белые облачка пара. Он снова улыбнулся, теперь уже смущенно, и их взгляды снова встретились.

– Ну, я оказалась старше, чем ты думал? – выпалила Ева.

– Немного… но дело не в этом… то есть с этим никаких проблем… – сконфуженно попытался объяснить он.

– Сколько тебе? – Ева поежилась, потирая озябшие плечи.

– Двадцать два.

– А! Что ж, получается, ты моложе меня на десять лет. Не страшно? – Что дальше? Не убежит ли ее кавалер?

– Знаешь, даже интересно. Пожалуй, нам не стоит обращать на это внимание, – бодро сказал он и, оставаясь на месте, слегка наклонился к ней.

То был поворотный момент: либо рассмеяться, повернуться и уйти, что она в общем-то и собиралась сделать; либо остаться и позволить себе немного… Немного чего? Поразвлечься? Рискнуть? Поэкспериментировать? Как там выразилась Джен: «Ты становишься старой занудой. Встряхнись».

Уйти или остаться? Уйти или остаться?

Ева сама сделала шаг навстречу, к мягким ждущим губам, которые устремились к ней. Тук-тук-тук… Она уже не помнила, когда в последний раз так нервничала. Может быть, никогда. Грудь сдавило, ноги сделались ватными, и она поняла, что умрет, задохнется, если немедленно не всплывет на поверхность, прервав затяжной подводный поцелуй.

– Ты – чудо, – сказал он, когда они наконец отстранились друг от друга, и Ева почувствовала, что вспыхнула от смущения.

Боже, в тридцать два можно бы и не краснеть!

Он был такой мягкий – нежные губы, совсем не колючая щетина. Как ребенок. От этой мысли она покраснела еще сильнее.

– Ты тоже, – с трудом находя в себе силы, пробормотала Ева. – Меня, наверное, уже хватились. Может, вернемся и ты познакомишься с моими подругами?

– Сейчас. – Он привлек ее к себе и начал целовать ее шею с такой нежностью и страстью, что по спине у Евы побежали мурашки.

Когда они наконец вернулись в клуб, Джен, Райан и остальные усадили Джозефа за столик и стали задавать такие вопросы, на которые сама Ева не решилась бы никогда в жизни.

Выяснилось, что он студент, изучает французский и философию. Как романтично, подумала она, то и дело заставляя себя отводить взгляд, чтобы не поедать его жадными глазами, не ловить каждое его слово или жест, не следить за движением рук, не любоваться его улыбкой, не присматриваться к ямочке над верхней губой.

Он рассказал, что отработал три года во Франции, откладывая деньги на продолжение учебы, и что до получения диплома осталось еще три года.

Еве казалось, что он и сам немного похож на француза, и каждый раз, когда их глаза встречались, ее пронзало радостное возбуждение, из-за чего сосредоточиваться на разговоре становилось все труднее и труднее.