Переступая грань - Елена Катасонова Страница 10

- А ключ? - Настя сделала последнюю попытку отобрать уплывавшую на глазах власть.

Лиза молча протянула хозяйке ключ, но Ира быстрым кошачьим движением ключик мгновенно перехватила.

- Мы заплатили за две койки и за два ключа, - раздельно, по слогам сказала она. - Все ясно?

- Ясно, - неожиданно ответила Настя и взглянула на Иру с уважением и каким-то даже испугом.

Но ни Ира, ни Лиза взгляда новой, переродившейся Насти даже не заметили: они спешили на остановку. Им повезло: как раз подошел рейсовый, до аэропорта, автобус. Следующий был через час.

* * *

- О чем ты думаешь? - тронула подругу за руку Ира.

Они стояли, держась за поручни, зажатые чемоданами и баулами.

- Да вот все думаю: а слон разве храпит?

- Какой слон? - нахмурилась, пытаясь понять, Ира.

- Ну ты сказала: "Храпите, как слон", - напомнила Лиза.

Ира звонко расхохоталась, а за ней и Лиза.

- Надо спросить у сторожа!

- У какого сторожа?

- Зоопарка!

Обе просто помирали со смеху. Напряжение последних часов схлынуло, наступила разрядка. Теперь от них уже ничего не зависело: автобус мчал их в аэропорт. Там, в аэропорту, придется снова напрячься - вырвать билет до Москвы, - а пока можно немного передохнуть. Пожилой седоватый мужчина, рядом с которым они стояли, поглядывал на них, улыбаясь чуть грустно, растроганно. Что значит - молодость... Чему они так смеются, эти юные прелестные девушки? Наверняка какому-то пустяку. Ну какие там у них могут быть проблемы?

6

Утренний Париж встретил Жана теплом и светом, - а в Москве было пасмурно, сыро. В сияющее небо радостно взлетали высокие струйки фонтанов, блестели свежевымытые витрины, ковровые дорожки у гостиниц и магазинов ждали первых посетителей. Господи, как хорошо! Как устали его глаза от обилия безобразного в хмурой Москве, из которой он поспешно и постыдно бежал. Даже родной МГУ - изящный, устремленный вверх - не сравнить ни с одним самым скромным парижским особнячком.

"Пен кейк" - вот как называют сталинские высотки насмешливые американцы. К несчастью, МГУ - тоже "пен кейк", хотя, конечно, не сравним с уродливой громадой МИДа, в котором Жану пришлось перед отъездом проторчать полдня. Правда, парижская опера тоже похожа на торт - пышный, безвкусный, на подставке из поддельного мрамора. Парижане ее не любят. Но остальное... Французские короли, пытаясь покорить Италию, не добились военных побед, зато увидели такую скульптуру... Галльский дух незадачливых завоевателей сослужил Франции неплохую службу: они перенесли этот стиль в Париж.

Автобус катил по гладкому синеватому шоссе, с каждой секундой приближая Жана к родному дому. Жан засмеялся, глядя на стремительно уплывающую назад сценку: девочка лет пяти, своенравно и весело вырвав у папы руку, уселась на колени к статуе - роскошной женщине с головой, укутанной в покрывало. Такое разве увидишь в Москве, где люди привычно скованы и нигде не чувствуют себя дома?.. А какие красивые в Париже здания, и в каждом - история.

Вечером он отправится в Латинский квартал, на бульвар Сен-Мишель. Там всегда хорошо: бродячие фокусники под общий смех морочат всем голову, шансонье, подыгрывая себе на чем-нибудь, распевают модные песенки. И наверняка он встретит кого-нибудь из друзей. А к ночи поднимется, оставив в стороне Сакре-Кёр, на свой любимый Монмартр, к знакомым художникам, и они будут пить сухое вино, и он расскажет им о Москве. Не о Лизе, нет, о Москве, и только хорошее.

- Вот увидишь, - говорил он Лизе, - ты будешь ходить по Парижу, как по родному городу. Ты все вспомнишь по тому же Дюма.

Так бы оно и было, но теперь он будет ходить без нее, с друзьями. И она не увидит Елисейские поля, утопающие в огнях, с огромными, сверкающими салонами, где на подиумах неслышно вращаются шикарные, новейших марок автомобили. На всякие там костюмы и мебель Жан с друзьями никогда не смотрит - так, кинут мимолетный взгляд и дальше, дальше, - у авто же стоят подолгу, примериваясь, выбирая, споря, примеряя на себе красные, синие, серые "шевроле". Жан неизменно выбирал красное, огненно-красное, как колесо "Мулен Ружа".

Это колесо - символ Парижа, правда, Парижа вульгарного, для туристов. Парижане в "Мулен Руж" ходят редко, чаще - в "Фоли Бержер". Туда он отправится сразу, чуть-чуть отдышится и пойдет - на самые дорогие места, в партер, где подают прямо к креслу шампанское. Хватит с него Москвы, с ее лицемерием, пуританством!

Но сначала он сходит на узкую, известную всем улочку, где сидят у стойки в кафе, у широких, во всю стену окон красавицы мулатки с ногами невиданной стройности и длины, с глазами газелей и плечами Дианы. Они помогут ему забыть Лизу.

"О Пари..." Хрипловатый голос Монтана проникновенно звучал в динамике летящего, как стрела, аэропортовского автобуса, и слышать этот голос было невыразимо приятно, потому что он тоже олицетворял собою Париж. Туристы жадно прильнули к окнам, поворачивая головы направо-налево, а Жан сидел спокойно и смирно, глядя прямо перед собой: ведь он парижанин. Ему не надо торопливо вбирать в себя этот дивный город, он здесь живет. И что, спрашивается, забыл он в Москве? Как - что? Он оставил Лизу - зеленоглазую, пленительную колдунью. Чем-то напоминала она ему Марину Влади - средненькую актрису, но в Москве ее обожают. Только у Марины светлые волосы, а у Лизоньки пепельные... "Не смей, - приказал себе Жан. - Не думай о ней, ты мужчина. Думай лучше о тех, кого сейчас увидишь. Думай о маме. И может быть, по случаю моего приезда останется дома, хоть ненадолго, отец". Жан усмехнулся: как же, останется он, размечтался! У отца бизнес, бизнес и бизнес, и приезд сына - не основание... К тому же приезд непонятный, ненужный и толком не объясненный.

- Я тебе потом расскажу, - повторял как заведенный Жан в последнем, перед вылетом, разговоре.

- Когда "потом"? - кричал в трубку отец. Это от него унаследовал Жан взрывной темперамент. Мать была тихой и ласковой. - Потом будет поздно! Что ты там натворил? Тебя выгоняют? Нет?! Так какого черта...

Нет уж, пусть лучше папа сидит в своем офисе, с мамой легче договориться. А брат и сестры разъехались кто куда: лето! Сьюзи со своим дружком путешествует по Испании, Шарль с подружкой купается в Эгейском море и смотрит древности Греции, что, впрочем, проблематично: нужны ему эти древности! Самая же младшая, общая любимица Марианна, играет в разведчиков под Версалем, в лагере скаутов. Если только по случаю приезда брата не вырвалась на денек домой.

"О Пари..." Справится ли этот волшебный город с Лизой? А может, наоборот, усилит тоску, породит отчаяние? Ведь все пропитано здесь любовью: музыка, прелестные женщины в таких мини, что глаз отвести невозможно, крохотные кафе со столиками, вынесенными на тротуар, где сидят, обнимаясь, парочки, никого не стесняясь, - в Москве так не принято, да и кафе таких нет... А Булонский лес? А бульвары? Что он будет здесь делать? Внезапная паника охватила Жана. Ничего, он продержится, переборет себя, найдет по-дружку... При мысли о ком-то другом тошнота подступила к горлу. Нет, уж лучше те, с узкой улочки, мулатки...