По обе стороны любви - Елена Лобанова Страница 10

В отношении работы муж сочувствовал Веронике. И, как правило, принимал все близко к сердцу. Иногда, на ее взгляд, даже чересчур.

— Черт-те что! Ну как это — брызнуть газовым баллончиком? На уроке истории! Да в наше бы время…

— В ваше время газовых баллончиков не было, — уточняла Вероника. — И чем, интересно, история лучше других предметов? На литературе, значит, можно?!

— Да не в этом же дело! Вы кого воспитываете вообще, детей или бандюг?! — возмущался он.

— А что мы? Это все телевидение, боевики всякие… Пропаганда насилия, — оправдывалась она.

— Но как же это ты могла допустить! — накалялся он. — Ты классный руководитель или нет?! У тебя обязанности есть или нет?!

Тут уж Вероника окончательно выходила из себя.

— Обязанности? А как же! — сбивалась на визг она. — Обязанностей — некуда складывать! Не успеет сентябрь начаться — пиши семь списков класса! Список в буфет, список в медкабинет — с адресами, между прочим, и с датами рождения, — и точно такой же в библиотеку! Потом еще завучу: отдельно по годам рождения, отдельно мальчиков и девочек; потом немцев и англичан отдельно по группам, ну и в личные дела. А там уже мелочь разная: то краеведение заставляют вести, то эмхэка…

— Вот и очень хорошо, что краеведение! И правильно, — не уступал супруг. — У нас вот тоже Ольга Федоровна кружок вела — «Люби и знай свой край». Очень даже интересно было! И в музей ходили, и по местам боевой славы, и в походы — помнишь, я фотографии показывал? Только альбом этот куда-то делся — у матери, что ли, поискать, нашим девкам хоть показать… А что еще за эмхэка, я не понял?

— Ну, мировая художественная культура. Искусство там, религия с философией… Новый предмет, вести никто не хочет, а я крайняя. Как обычно! — негодовала Вероника. — Да еще сдуру детям учебник красивый такой заказала, с цветными вклейками, а к нему, оказывается, программу не достать! Целый месяц искала…

— Ну и что — достала все-таки? Вот видишь! Не знаю я, конечно, но, по-моему, тоже неплохой предмет. То — патриотическое воспитание, а это — общее развитие. Лично у нас вот такого не было!

Иногда Вероника не могла понять: нарочно он выводит ее из себя или на самом деле такой правильный? Ну просто равносторонний треугольник! Она посмотрела на мужа прищурившись.

— Предмет, может, и неплохой. Только меня, может, этому не учили! Такая вот маленькая деталь. Лично у нас в институте русскую литературу преподавали и старославянский язык, а слово «бодхисатва» я, может, вчера сама первый раз в учебнике прочитала! Да, да, бот-хи-сат-ва! Вот слышал ты что-нибудь подобное? Правильно, и я так же… А это у буддистов, между прочим, важнейшее понятие. Типа существо, стремящееся к просветлению и спасению человечества. Вот и преподавай детям такие штуки!

Наконец-то супруг явно озадачился. Даже прошелся по комнате туда-сюда с недоумевающим выражением.

— Да-а, это у тебя дело ответственное… Слушай! А может, с Петей посоветуешься? Ну, с Сашкиным шурином? Он как-никак у нас лицо духовное, хоть по первому образованию и инженер. Батюшка все-таки, отец Петр! Они же в своих семинариях наверняка такое изучают. Сашка говорил, он теперь в новой часовне, не то в храме на Гидрострое. Узнать, может? Он вроде вообще так ничего… Люди к нему на исповедь ходят. Одного мужика даже вроде от самоубийства отговорил!

— Очень рада, — мрачно откликнулась на предложение Вероника. — Только как-то мне не до Гидростроя сейчас! Тут временный журнал назавтра завести, протокол родительского собрания с мотивацией пятидневки, а через неделю, будьте любезны, — план воспитательных мероприятий на полгода плюс планирование календарное на весь год по классам. Не мало?! Ну и деньги собирать, само собой, на питание, на охрану, на классные-школьные нужды… И каждый дрожит, что убьют когда-нибудь с такими деньгами!

Последние слова развеселили мужа: он оскорбительно захмыкал. Потом укоризненно покачал головой.

— С живыми детьми вы работать разучились, вот что! — заключил он веско. — Хочешь обижайся, Венька, хочешь нет, но я так скажу — превратились вы в бюрократов! Ну-ка, сама вспомни: в наши времена нас как воспитывали?!

— О-о-ой, только не заводи опять про свою драгоценную Ольгу Федоровну! Тошнит уже! И не надо делать вот это… УМНОЕ ЛИЦО!

— Тошнит ее! А сами-то вы что можете? Ни в контакт с ребенком войти, ни понять интересы…

— А что там понимать? Интерес у этого Беспечного, кроме разных гадостей, один — бокс! Он в прошлом году месяц не ходил — болел, видите ли! Ну, я притащилась узнать — чем… Открываю калитку, а он во дворе во-от в такенных перчатках боксерскую грушу обрабатывает!

— Ну вот, видишь? Спорт! — обрадовался муж.

— Мордобой это, а никакой не спорт! Он на груше натренируется, а потом в школе всех подряд колошматит.

— Все равно должны быть какие-то методы, — упорствовал супруг. — Воспитательные я имею в виду. Может, с семьей надо почаще встречаться… Мать-отец у него есть?

— Да вроде бы… Мать вот сегодня на собрание вызвала. Является раз в год по обещанию.

— Ну вот и погово… подожди! Так ты уходишь, что ли? — спохватился он.

— Здра-а-асьте! О чем речь два часа! Говорю же, Светка докладную директрисе написала, вот собрание провожу внеочередное. Родительский актив через повестки собирала.

— А за Натальей в садик кто пойдет?

— И снова здрасьте! Она ж дома давно! Не слышишь?

Из-за стенки как раз донесся плаксивый Маришкин вопль: «Не трогай! Уйди! Ма-ам!»

— Так что каша вам в кастрюле, а чай сами заварите, — подытожила Вероника уже от двери.

— Опять пища лордов? — мрачно уточнил муж напоследок.

— Овсянка, сэр! — И она сердито хлопнула дверью. Но все-таки успела еще услышать Туськино негодующее: «Мама ушла?!» Теперь, значит, ожидай рева на добрый час, если не ухитрятся отвлечь ребенка…

На улице обнаружилось, что уже стемнело. То ли хмурый день раньше времени сдал свои полномочия ночи, то ли надвигающийся октябрь решил издали показать свой мрачный характер. Однако этот вечер выдался тихий, безветренный и какой-то смиренный, с приглушенными голосами прохожих и едва слышным шуршанием листьев.

Вероника как раз проходила мимо сквера, когда зажглись фонари. Она даже вздрогнула от неожиданности: вдоль всей ограды и внутри сквера, по обе стороны аллеи, в одно мгновение расцвели ряды светящихся матовых шаров, похожих на одуванчики. Когда же их успели здесь поставить? Они разом придали вечернему пейзажу завершенность — словно темный бархат украсили сверкающей вышивкой.