Дилемма любви - Кейт Дэнтон Страница 10

— Почему вы решили стать преподавателем? — спросила Мэкки, чтобы начать разговор.

— Главным образом потому, что у преподавателя есть свободное время. Мой отец был кардиохирургом, и мы его почти не видели. Все свое время он отдавал работе и мной совершенно не занимался. Вот я и решил, что своим детям буду уделять столько внимания, сколько нужно. К счастью, мне нравится то, чем я занимаюсь. Я сочетаю преподавание с писательским трудом. Видите ли, очень престижно работать в крупном университете, хотя деньги я получаю небольшие. Кроме того, я хозяин своего времени, так как сам составляю график занятий со студентами. В остальное время я работаю дома, уделяя много времени Эшли. Такая жизнь мне очень нравится.

— Вам можно только позавидовать… Я имею в виду ваш гибкий график. Большую часть своего времени я провожу прикованная к письменному столу или в зале суда.

— Но ведь все это делается вами добровольно, исключительно для защиты прав матерей, которые сами не в состоянии за себя постоять? — проговорил он с нескрываемым сарказмом.

Мэкки насторожилась. Стоило ей расслабиться, как Гордон тут же нападал на нее.

— Да, я трачу уйму времени на защиту беспомощных женщин, — проговорила она с вызовом. — Вам, должно быть, известно, что таких немало.

— Разумеется. Это, как правило, женщины, еще не оправившиеся после развода. Но Бет совсем другая.

— В самом деле? Может, университетская зарплата и небольшая, но это все же больше, чем заработок Бет в ресторане. К тому же у нее нет богатой родственницы, которая бы оставила ей большое наследство, как у некоторых.

— Ага. Сейчас мы доберемся до сути проблемы. Главное — деньги?

— Нет, я не это имела в виду, — возразила Мэкки.

— Но прозвучало именно так, — настаивал Гордон.

— Значит, я оговорилась.

— Адвокат оговорился… Ничего себе!

Мэкки встала и выбросила остатки еды в мусоропровод.

— Если вы поели, почему бы нам не посмотреть телевизор, взяв с собой кофе и десерт?

По одной из программ шел фильм, который ни он, ни она не видели. Этот фильм — романтическая комедия — был как нельзя кстати: он мог сгладить досадное недоразумение за ужином. Гордон от души смеялся, и ей тоже нравился искрометный юмор, которым была пронизана вся картина. Но ее романтическая суть заставила Мэкки осознать, что сидящий рядом мужчина очень привлекателен.

Гордон положил вытянутую руку на спинку дивана и пару раз касался ее плеча, когда ему что-то очень нравилось или он отпускал какую-нибудь реплику. И каждый раз, когда он касался ее, ей с трудом удавалось подавить необъяснимый внутренний трепет. Боже мой! У нее так бешено билось сердце, будто она — поклонница рок-звезды — брала автограф у своего кумира. Сидевший рядом с ней мужчина еще не сделал никаких признаний, а она уже трепетала, словно они объяснились.

Завтра он должен уйти — с Эшли или без нее. Она и так сделала для этой маленькой симпатичной девочки все, что было в ее силах. Еще несколько часов с Гордоном — и она вернется к своему обычному образу жизни.

Кино закончилось. Началась программа новостей. Было самое подходящее время, чтобы извиниться и уйти. Когда Мэкки стала собирать посуду, Гордон поднялся, чтобы помочь ей. Убрав чашки и десертные тарелки, она торопливо пожелала Гордону спокойной ночи и направилась к лестнице.

Гордон внимательно наблюдал за ней. «Больше похоже на бегство», — подумал он.

Войдя на цыпочках в кабинет, чтобы посмотреть, как там Эшли, он невольно загляделся на ее ангельское личико. В своей красной пижамке она была похожа на одного из телепузиков. У него защемило сердце. Никто не сможет любить ее сильнее, чем он. И он пойдет на все, лишь бы она осталась у него.

Вернувшись в гостиную, Гордон растянулся на диване. Он хотел бы презирать Мэкки из-за того, что она собиралась разлучить его с Эшли, но сердце подсказывало ему, что адвокат Смит вовсе не безжалостный законник, который постоянно нападает на него, а вдумчивый юрист, который свято верит, что помогает матери, горячо любящей своего ребенка. Неимоверная преданность Мэкки своему делу внушала Гордону некоторую надежду. Надо открыть ей глаза на Бет и на истинные мотивы ее поведения.

На какое-то мгновение он отвлекся, засмотревшись на баскетбольное соревнование, но тут же его мысли опять вернулись к Мэкки. Впервые с тех пор, как Бет когда-то околдовала его мелодичным голосом сирены, появилась женщина, которая целиком завладела его вниманием. Красота Мэкки, ее честолюбие, ее чувственность…

«Эх ты, Гэллоуэй! Как был дураком, так им и остался. Наверное, ты слишком образован и воспитан и эти твои качества подводят тебя», — со злостью подумал Гордон. Как еще можно объяснить его увлечение женщинами, которые ему совершенно не подходят? Сначала Бет с ее «причудами», теперь Мэкки, которая не только с трудом переносит его общество, но к тому же имеет твердое намерение разделаться с ним в суде. Таким людям, как он, надо ходить с надписью на спине: «Вмажьте мне, да как следует!»

Гордон раздраженно схватил пульт и стал жать на все кнопки подряд, чтобы найти что-то очень интересное или, наоборот, что-то такое, от чего потянуло бы в сон. Ему было все равно, лишь бы отвлечься.

Когда утром следующего дня, в семь часов, Мэкки спустилась в гостиную, Гордон спал, свернувшись калачиком на диване. Черная футболка задралась вверх, а одеяло сбилось к ногам. Рубашку и брюки он швырнул вчера на стул, нисколько не заботясь, что они помнутся.

Мэкки быстро проскользнула на кухню. Когда струйка кофе начала стекать в кувшин кофеварки, Мэкки услышала, что Эшли проснулась и что-то лепечет. Не успела она подойти к своему кабинету, где стоял манеж с малышкой, как у дверей появился Гордон. Он даже не удосужился одеться — на нем были только трусы и футболка.

— Ой! — испуганно воскликнула Мэкки и отвернулась, краем глаза все же успев разглядеть, что ноги у Гордона длинные и стройные. Теперь действительно было что рассказать коллегам по работе, но, разумеется, никто ни о чем не узнает. Даже ее лучшая подруга Торика.

— Извините, — смущенно проговорил Гордон, словно только сейчас сообразив, что он не дома и надо было одеться. — Я думал, что вы еще спите.

«Особенно после бессонной ночи, когда я безуспешно пыталась отогнать непрошеные эротические видения», — подумала Мэкки.

— Не стоит. Раз вы проснулись, я вернусь на кухню, — сказала она. Вот он, родительский инстинкт: когда она проходила мимо него. Гордон даже не пошевелился, но стоило Эшли пискнуть в другой комнате, как он тут же бросился к дочери. — Эшли будет есть яичницу-болтунью? — спросила Мэкки, старательно отводя взгляд в сторону — перед ее мысленным взором по-прежнему стоял Гордон в футболке и трусах, хотя в действительности он пришел на кухню с малышкой на руках уже полностью одетым.

— Нет, лучше овсяные хлопья. Но я не откажусь. Вам помочь? — предложил Гордон.