Грешный любовник - Джулия Росс Страница 10

– Так вы манипулируете женщиной. – Она сжала пальцами бокал. – Тут-то вы и превращаетесь в ее раба. Она никогда не будет так же отчаянно страдать от желания, как вы.

– Нет, будет. Если мужчина ни разу не заставил женщину желать его столь же страстно, как он желает ее, значит, он чертовски эгоистичный любовник.

Она рывком поднялась и наклонилась над столом, обеими ладонями упираясь в полированное красное дерево.

– Однако леди Грэнхем, невзирая на ваше хваленое постельное искусство, рассталась с вами довольно решительно, не так ли?

– У Мег не оставалось выбора. – Хотя кровь бушевала в его жилах, он поставил свой бокал на стол. – За что мне, кстати, следует благодарить тебя и твою невзрачную малолетнюю горничную.

– Так сколько времени вам нужно, чтобы заставить любую даму молить о продолжении, сэр? Одна ночь? Несколько? Так как я не в состоянии удовлетворить ваши низменные желания сам, то не угодно ли вам приказать, чтобы я как сводник пошел на улицу, дабы обеспечить вам проститутку на сегодняшнюю ночь?

Он окинул ее взглядом с головы до ног.

– Как насчет высокой дюжей женщины, темноглазой, как цыганка, и пугливой, как мышка? Я питаю отвращение к дерзким женщинам.

– Ноги длинные или короткие? Ресницы густые? Грудь большая?

Он чуть не задохнулся.

– Очень мило с твоей стороны предложить свои услуги, но я предпочитаю сам добывать себе любовниц.

– Так какую же службу я могу сослужить для вас, сэр, в возмещение моего долга? Вы ведь не позволите мне просто так взять и уйти отсюда?

Дав подождал, пока биение сердца успокоится и возбуждение сойдет на нет.

– Почему бы и нет? Именно так я и собираюсь поступить, так как уже время ложиться спать.

– А что же будет со мной?

Он встал, подошел к камину и снял с себя белый пышный галстук, все время наблюдая за ее отражением в зеркале над камином. Чувство мучительного сожаления пронзило его, затмив владевшие им смесь гнева и веселья. Ему ужасно не хватало Мег. И ему предстояло сегодня лечь в холодную пустую постель. И что же делать с молодой особой, как узнать ее подлинные мотивы?

– Что, черт возьми, вы могли бы предложить мне такого, чего я не смог бы получить в другом месте, причем с большей легкостью и с меньшими затратами? – Неширокий кусок полотна свисал с его пальцев, когда он повернулся к ней. – Вот, возьми. Вся кровь отлила от ее лица.

– Так вы позволите мне выиграть пари?

– Почему бы и нет? Похоже, сегодня уж такой выдался вечер, что проходят любые вольности. И дабы уравновесить кое-какие твои вольности, я взял на себя смелость перевезти твои пожитки. Мадемуазель Дюбуа уже уютно устроена в вашем новом жилище. Две сотни гиней, полагающиеся за овладение моим галстуком, помогут тебе оплатить счет.

– Что вы сделали? Куда вы отвезли ее? – неловко заметалась она.

Он улыбнулся ее возмущенным голубым глазам, подумав: а интересно, что она станет делать, если он сейчас возьмет да и поцелует ее, со всей силой гнева и обиды, владевших им?

– Боже мой! Да я просто переселил ее в другое место, более подходящее, чем гнусная дыра, которую выбрал ты. Тебя отнесут туда в портшезе.

Он сложил галстук, взял ее руку и вложил белую ткань в ее ладонь.

– А мой долг?

– Он по-прежнему за тобой.

Он еще раз окинул взглядом ее фигуру и храбрый профиль, отложив в памяти все до последней детали.

– По-моему, мой друг, – предположил он, – тебе известно, где находится входная дверь. Так ты не стесняйся и воспользуйся ею.

Дав поклонился и вышел из комнаты, однакосразуже прислонился к стене коридора, еле сдерживая смех. В комнате между тем не раздавалось звяканья серебра, рассовываемого по карманам. И не слышался звон убираемых ею хрустальных бокалов или позолоченных подсвечников, хотя она приметила и оценила все имеющееся в доме. Вместо того негромко прозвучали ее шаги – вперед-назад, как если б она прохаживалась по комнате в глубокой задумчивости.

Как он и думал, это отнюдь не простая воровка, хотя она и похитила у него душевный покой.

Он прошел в свой кабинет, сел за письменный стол и достал бумагу и чернила.

Открыв крышку серебряной чернильницы, он написал:

«Моя дорогая Мег, благодарю тебя за дары, хотя они и слабо компенсируют отсутствие твоего общества. Душа моя источает яд подобно яри-медянке из-за Хартшема. Будь же добра с этим мальчиком. Еще только один маленький вопрос, который, помимо отсутствия твоей сиятельной особы, не даст мне спать все ночь. Я навеки у тебя в долгу, если ты перешлешь ответ с моим слугой».

Он снова обмакнул перо в чернила, перед тем как перейти к сути дела.

«Не могла бы ты сообщить мне, моя дорогая, по какой причине ты прибыла в мой дом так рано, если мы договаривались отобедать вместе в девять? Засим остаюсь смиреннейшим, покорнейшим и понесшим самую тяжкую утрату из всех слуг вашего сиятельства, Роберт Давенби».

Лакей взял записку и, получив приказ дожидаться ответа, ушел. Дав подошел к окну и выглянул на улицу. Было уже совершенно темно. Возле дальнего конца улицы он увидел в ярком свете каретного фонаря, как исчезает за углом портшез с его недавней гостьей. Он закрыл глаза и позволил себе вызвать в памяти каждый из ее тонких пальцев, движение ее головы, нежную кожу и свирепый взгляд. Он еще чувствовал аромат женщины, едва различимый за запахом пудры, вспоминая вспышку страстного интереса в ее глазах, которую ей не удалось скрыть.

Он хотел эту женщину и не считал свое желание слабостью.

Он был слишком практичен, слишком опытен и слишком циничен, хотя несмотря на возбуждение, испытываемое к гостье, он заметил и легкость, с которой она переходила с языка на язык – английский, итальянский, французский, – и непринужденность, с какой она управлялась с замысловатой сервировкой стола. Однако ни один из его поступков, ни одно из его высказываний, какими бы возмутительными они ни казались, не шокировали ее по-настоящему. «Джордж» изучила не только манеры высшего света, но и повадки мужчин. Вероятно, решил Дав, она вдова или куртизанка, либо то и другое вместе.

Она изначально планировала заинтересовать его. Теперь ей оставался только один способ перехитрить его – вдруг взять и исчезнуть без следа. Так как он уверен, что обыск комодов в его спальне ни в коей мере не непреднамеренная случайность, то и вообразить невозможно, что она действительновозьмет и исчезнет. А если вдруг... то он пострадает вдвойне.

Тогда выйдет, что он неверно оценил игру и потерял след потенциального противника.

Из его жизни исчезнет женщина, которая, вне всякого сомнения, опытна, но притом – и данное обстоятельство его возбуждало – до сих пор не знала, что такое жаждать его прикосновения.