Американская звезда - Джеки Коллинз Страница 10

«Стук. Стук.

Кто там?

Лапа и это.

Но я обещаю, что не буду смотреть».

Сэмми Пилснер очень гордился этой мужской принадлежностью и очень хотел, чтобы она все время смотрела. По правде говоря, он хотел много большего.

И она соглашалась. Она думала, что любит его и, между прочим, таким образом не забеременеешь.

Она все знала об оральном сексе, прочла в журнале «Плейбой». Папа хранил несколько номеров журнала в подвале под замком. Однажды она обнаружила его клад и за несколько недель прочла все журналы до единого. В каждом номере было полно изображений голых женщин, всяких откровенных рисунков и карикатур и много статей о всевозможных видах сексуального общения. Ей не нравилось рассматривать все это, но узнала она многое. И Сэмми Пилснер просто не нарадовался.

Но все это было в прошлом, и теперь ей предстояло иметь дело со Стоком.

Через несколько дней он как бы нечаянно подошел к ней во время ленча и сказал, что его родители решили закатить им большую вечеринку в честь помолвки.

Ей хотелось сказать: «Но я вовсе не собиралась обручаться с тобой». Вместо этого она кивнула и вяло согласилась.

А может, Стоку это в ней как раз и нравится, что она все воспринимает без всякого энтузиазма? Звезда футбола и сын самого богатого в городе человека, он с шестого класса привык к тому, что девчонки просто виснут на нем. И может быть, ее прохладное отношение по контрасту ему кажется даже приятным?

– В субботу вечером, – сказал он, обнимая ее за плечи. – Моя мать договорится обо всем с твоей.

Вот ужас! Нет, надо с этим немедленно покончить. Но почему-то легче ничего не делать и пустить все на самотек. Она совсем как девушка из фильма «Совершеннолетняя». Та уже просто в церковь должна была идти, но внезапно явился прекрасный герой, чтобы ее спасти, и она бежала с ним. И она убежит, и оставит Стока с разинутым ртом, и он будет, наверное, похлопывать себя по ширинке, проверяя, не унесла ли она

с собой и это! Но вот вопрос: кто будет ее спасать? Сэмми Пилснер? Нет, не похоже. Он, наверное, развлекается теперь с какой-нибудь опытной чикагской девчушкой с длинными ногами и большим ртом.

Она вяло подумала: а вдруг мама когда-нибудь это делала папе? Но при одной только мысли она содрогнулась. Ни под каким видом! Он, наверное, даже не позволяет ей смотреть на это.

– У меня для тебя большой сюрприз, – сказал Сток, потихоньку нащупывая сквозь свитер бретельку ее лифчика.

– Какой? – нетерпеливо спросила она.

– Пока не бери в голову. Увидишь сама. «Вот задница».

По пути из школы она опять поднялась в отцовскую контору. И опять было закрыто. Лорен повертела ручку – удостовериться, что никого нет.

Спустившись по лестнице, она заскочила в магазин «Блэ-кли бразерс». Братья Блэкли были близнецами, оба толстые, обоим по пятьдесят, оба очень улыбчивые и с густыми кустистыми бровями. И Лорен всегда их путала.

– Привет, мистер Блэкли, – сказала она весело. – Как поживает ваша жена?

Он лучезарно улыбнулся:

– Она прекрасно бы поживала, будь я женат.

Опять осечка. Один из близнецов был женат, другой одинокий. В городе поговаривали, что одинокий гомосексуалист. Она усмехнулась:

– А я просто проверяла вас, я и так знаю, что это вы.

– Нет, не знаешь, – подмигнул он, – а я слышал, что ты помолвлена. Это очень хорошо, Лорен.

Это все папа разболтал. Теперь помолвка уже ни для кого не секрет.

– А вы не видели моего папочку? Он что-то опять рано ушел.

– Я не заметил, чтобы он уходил.

На дом задали ужасно много. И наверное, это хорошо, что она его не застала, а то бы они заговорились, она бы поздно пришла домой, и пришлось бы учить уроки даже во время обеда.

Лорен никогда не рассказывала папе, что обнаружила его таинственный клад с «Плейбоями». И маме, конечно, тоже.

– Твоя мама заказала электрические лампочки, – сказал мистер Блэкли, – но раз папа ушел…

– Давайте я их захвачу, – предложила она.

Он подал ей большой коричневый бумажный пакет, полный лампочек. Когда мама что-нибудь заказывала, она это делала солидно, оптом, полагая, что так экономнее.

Пакет не тяжелый – просто неудобный. Она надела школьную сумку на плечо и схватила пакет обеими руками.

– Пока, мистер Блэкли.

– До свидания, Лорен. Ты породнишься с прекрасной семьей. Одной из лучших в городе.

«И ни с кем я не породнюсь, мистер Блэкли. Просто я помолвлена. Временно. Просто мне не хочется сейчас суетиться, чтобы покончить со всем этим. И кроме того, я всегда стараюсь делать людям приятное. Потому что очень не люблю обижать кого-нибудь.

Потому что я дура!»

Но тут раздался звон разбитого стекла. Какой-то недотепа налетел на нее у вертящейся двери, и пакет упал.

– Дерьмо, – сказал недотепа. Он не сказал «Извини» или «Сожалею», а дерзко и прямо: «Дерьмо».

Она выжидающе молчала.

– Смотреть надо, куда идешь, – сказал он грубо. Она разозлилась:

– Это я должна смотреть?

– Ага. Ведь это ты на меня наткнулась.

– Да ничего подобного.

– Конечно, ты!

– Нет, не я!

И в ярости они уставились друг на друга, два чужака. Он был тощий и не очень высокий, с иссиня-черными кудрями, бледный, с небольшой ямочкой на подбородке и пронзительными зелеными глазами. В грязной белой рубашке с короткими рукавами под полинявшим хлопчатобумажным пиджаком. Джинсы были невообразимо грязные и рваные, кроссовки стоптанные, с обитыми носками.

Она почувствовала волнение.

– А ты не собираешься помочь мне все подобрать? – Ей стало любопытно, кто он такой.

Ник столь же внимательно разглядывал ее. Неплоха. Немного задается. Нет, с такими он еще дело не имел.

– Ладно, – пробормотал он и наклонился, чтобы помочь ей.

– А как насчет разбитых лампочек? – спросила она.

– Поди и попроси две заменить, ты ведь еще не вышла за порог, – сказал он, прикидывая, сколько времени потребуется, чтобы ее уложить. Провинциальная девушка. Наверное, еще девственница. Определенно за одно свидание не справиться.

Он наклонился к ней и почувствовал, как от нее пахнет лимонным мылом, а не какими-нибудь грошовыми духами. А волосы – длинные, блестящие, каштаново-рыжие. Он посмотрел на фигуру. Тоненькая, но вполне подходит.

– Этого я сделать не могу, – заявила она, поджав губы, – ты должен за них уплатить.

Он рассмеялся. Не очень приятно для слуха и насмешливо, будто сказал: «Это кому ж ты все говоришь?»