От любви не спрячешься - Рейчел Гибсон Страница 10

– А я еще не рассказывала вам о парне, с которым познакомилась на прошлой неделе? – Адель попыталась сменить тему, чтобы не дать подруге оседлать любимого конька. Адель писала романы в жанре фэнтези и порой умудрялась отыскивать чрезвычайно странных мужчин. – Работает барменом в небольшом пабе в Гайд-парке. – Она рассмеялась. – Представьте, он вполне серьезно уверял меня, будто является реинкарнацией шотландского героя Уильяма Уоллеса.

– Угу. – Мэдди помешала остывающий кофе. – И почему это, хотела бы я знать, каждый, кто считает себя реинкарнацией, неизменно воплощает какую-нибудь знаменитость? Непременно или Жанна д'Арк или Христофор Колумб, или на худой конец шотландский пират Билли Кидд? И никто никогда не говорит, что в прошлой жизни был простым матросом и выносил за Колумбом горшок. Или крестьянской девчонкой с гнилыми зубами.

– Может быть, новая жизнь дается только знаменитостям? – неуверенно предположила Люси.

Мэдди пренебрежительно фыркнула:

– Ничего подобного! Скорее всего дело в том, что все претензии – полнейшее вранье.

Клер придерживалась именно такого мнения, а потому задала первый из двух принципиально важных вопросов:

– А что, этот бармен очень похож на Мэла Гибсона?

Адель покачала головой:

– Боюсь, что нет.

Второй вопрос был даже важнее первого:

– Но ведь ты ему не поверила, правда? – Порой возникали нешуточные сомнения: не верит ли Адель сама в то, о чем пишет?

– Нет. – Адель энергично покачала кудрявой головой. – Я спросила его о Джоне Блэре. Оказалось, что он ничего не знает.

– О ком?

– О Джоне Блэре. Так звали священника – друга и духовника Уоллеса. В прошлом году я писала роман на шотландском материале и неплохо подковалась по этой теме. Так что бармен просто пытался заинтриговать и заманить в постель.

– Свинья.

– Подлец.

– И что же, заманил?

– Нет, конечно. Меня уже не так-то легко провести.

Клер снова подумала о Лонни. Как бы ей хотелось беззаботно отмахнуться от всего, что с ним связано!

– Почему мужчинам так нравится нас обманывать? – И сама тут же ответила на вопрос: – Потому что все они низкие лгуны. – Посмотрела в озадаченные лица подруг и спохватилась: – Ой, прости, ради Бога, Люси! Я хотела сказать, все, кроме Куина!

– Эй! – предостерегающе воскликнула Люси и для пущей убедительности даже подняла руку. – Куин, как и все, далек от совершенства. Поверьте, он никогда не казался мне совершенством. – Она помолчала, словно о чем-то задумавшись, и с мечтательной улыбкой добавила: – Конечно, если не считать спальни.

Клер печально покачала головой:

– Все это время я считала, что у Лонни очень слабое либидо. И он позволял мне так думать. А еще мне казалось, что я для него недостаточно привлекательна. И опять-таки он позволял мне так думать. И как меня угораздило влюбиться в лицемера? Определенно со мной не все в порядке.

– Что ты, Клер! – горячо возразила Адель. – Не переживай! Ты просто замечательная! Безупречная! И именно такая, какой и должна быть!

– Да, – машинально согласилась Клер.

– Все дело только в нем, а вовсе не в тебе! – подхватила новобрачная Люси. – И ты когда-нибудь непременно найдешь роскошного парня, похожего на героев твоих книг.

Но все же, несмотря на самые пылкие заверения и долгие, искренние уговоры подруг, Клер так и не смогла поверить, что с ней все в полном порядке. Ведь что-то же заставляло ее выбирать мужчин, подобных Лонни, – тех, кто просто не мог любить ее по-настоящему.

Наконец Адель, Мэдди и Люси ушли; Клер принялась бесцельно бродить по дому. Еще никогда, никогда одиночество не казалось ей таким безысходным, оглушительным и опустошающим. Лонни, конечно, не был единственным мужчиной в ее жизни, но лишь его она допустила в свой дом.

Клер вошла в спальню и остановилась возле старинного туалетного столика красного дерева, который уже привыкла делить с Лонни. Прикусив губу, она едва смогла удержаться, чтобы не схватиться за сердце. Лонни забрал свои вещи, и теперь половина полированной поверхности пустовала. Исчезли его парфюм и расчески. Исчезла фотография Клер с Синди. Исчезла и небольшая низкая вазочка, в которой он хранил гигиеническую помаду и оторванные пуговицы. Ничего этого больше не было.

На глаза навернулись слезы, однако Клер удержалась и не заплакала. Ведь стоило только начать – остановиться было бы очень трудно.

Оглушающую тишину дома нарушало лишь тихое жужжание кондиционеров. Не слышалось ни привычного лая маленькой собачки – Синди не могла оставить без внимания ни одну кошку, – ни творческой возни жениха в работе над очередным произведением искусства.

Клер выдвинула ящик, в котором хранились аккуратно сложенные носки. Ящик пустовал. Она беспомощно попятилась и почти упала на край кровати. Кружевной полог отбросил причудливую узорчатую тень на подол ее широкой юбки и на голые руки. В последнее время чувства сменяли друг друга с невероятной скоростью. Боль. Гнев. Печаль. Горечь. Растерянность. Разочарование. Осознание утраты. Потом – паника и ужас. А сейчас она словно окаменела. Устала настолько, что, казалось, смогла бы проспать целую неделю. Как было бы здорово: спать до тех пор, пока боль не растворится сама собой.

Утром, когда Клер вернулась домой из отеля, Лонни ее ждал. Ждал, чтобы униженно умолять о прощении.

– Все произошло совершенно случайно, – уверял он. Просто срыв. Больше такого не повторится никогда, ни разу! Неужели мы пожертвуем нашими прекрасными отношениями в угоду моей мимолетной глупости? В том, что ты видела, не было ничего серьезного. Просто секс.

Когда речь шла об отношениях между людьми, Клер не могла понять разговоров о ничего не значащем сексе. Одно дело, если человек свободен и ни с кем не связан. Но как может мужчина любить женщину и в, то, же время делить постель с кем-то еще? О конечно, существуют и желание, и влечение! И все же в ее голове не укладывалось, как можно – будь ты геем или натуралом – открыто говорить о любви к кому-то и при этом опускаться до секса, который ничего не значит, но больно ранит того, кого ты приручил?

– Мы все преодолеем. Клянусь, больше такого не случится, – уверял Лонни, словно надеясь, что если он несколько раз назойливо повторит одно и тоже, то сможет, наконец, убедить Клер. – Я люблю нашу совместную жизнь.

Да, Лонни действительно любил их удобную налаженную, красивую жизнь. Но вот ее, Клер, он не любил. В их отношениях был период, когда она действительно смогла бы выслушать его излияния от начала и до конца. Ничего бы, конечно, не изменилось, но просто она сочла бы своим долгом позволить человеку выказаться. Даже постаралась бы поверить и попыталась бы понять. Но только не сейчас, не сегодня. Клер устала быть королевой отрицания. Устала отдавать собственную жизнь мужчинам, которые не могли или просто не хотели взамен подарить свою.