Искуситель, или Весь мир к моим ногам - Екатерина Гринева Страница 10

А потом был кофе на веранде, и его смеющиеся глаза, и моя твердая уверенность, что именно с ним я хочу состариться и родить детей.

Но с детьми у нас не получилось. Хотя я люблю Дашку как свою родную дочь. Мы очень старались, но Бог не дал нам детей. Мы ходили по врачам и обследовались, нам говорили, что мы абсолютно здоровы и никаких отклонений в наших организмах нет. И мы можем родить хоть троих. Возможно, это стало причиной нашего отчуждения, или все-таки мы увлеклись работой, cтроили карьеру, и наша любовь не выдержала этого испытания.

Я никогда не изменяла ему по-настоящему. Так, была парочка эпизодов. А теперь Артем… но разве это измена? Каприз тела… каприз стареющей женщины, которая хочет чувствовать мужское тепло и ласку. Как давно мы не спали вместе, по-моему, уже месяца два. Он весь в работе и приходит выжатым как лимон. А я… я подходила к нему, как собачонка, в надежде, что ее погладят. Но он лишь ласково трепал меня по волосам и щеке и говорил: «Я устал, Оля! Очень устал. Давай как-нибудь в другой раз». Он не понимал или не хотел понимать, что женщина – это не робот и не машина и «другого раза» может просто не быть. Он сам толкнул меня к Артему. И на его месте мог быть любой другой мужчина или парень… Дело не в Артеме. А в муже, во мне. Почему люди не дорожат тем, что имеют, почему не понимают, что отношения так хрупки и нестойки и поэтому надо многое давать, прощать, понимать и принимать. И жертвовать, и терпеть, и наступать себе на горло…

У меня перехватило дыхание, и на глазах выступили непрошеные слезы. Так мне было жаль себя, cвои разбитые надежды, и несостоявшуюся семейную жизнь, и сознание того, что уже вряд ли что-то здесь можно склеить…

Я приехала к Артему и вдруг поняла, что мне не хочется секса и приехала я к нему просто как к приятелю. И когда Артем взял меня за руки и куснул мочку уха, я невольно отстранилась.

– Ты чего?

– Голова болит. Давай я просто посижу у тебя и поеду домой.

– Как хочешь! Может, сделать массаж?

– Не надо.

Секс между нами все-таки состоялся: какой-то тихий, как выдохшееся шампанское. Я подумала, что, наверное, наш роман подошел к логическому концу и мы больше ничего не можем дать друг другу.

Я лежала на кровати, раскинув руки. Артем уже поднялся и подошел к окну.

– Говорят, Самойлова уходит? – сказал он, полуобернувшись ко мне.

– Лена? – откликнулась я. Я поднялась, опираясь на локоть, и поcмотрела на Артема. – Да, она вышла замуж и перебирается в Лондон. Завтра она устраивает вечеринку для своих в ресторане «Шангри-ла». Пати на прощание.

– Значит, это уже решено?

– Решено. Зачем ей теперь горбатиться на «ящике»? Будет разводить розы в своем садике. У мужа есть особняк, бабки, статус. Чего еще надо?

Артем присвистнул.

– Повезло бабе.

Его реплику я оставила без внимания.

– Слушай, – Артем подошел ко мне; вокруг бедер было обмотано полотенце. У него было загорелое тело, и белое полотенце подчеркивало эту нежно-ровную смуглоту. – Я хотел тебе сказать одну вещь… – На его лице появилось настороженное выражение. – Знаешь… – он почесал затылок, – я хотел тебя попросить…

И снова на лице возникла смесь напряжения и скрытого волнения.

– Да…

– Ты не могла бы за меня замолвить слово, когда будут утверждать нового ведущего?

До меня его слова дошли не сразу, а когда дошли, лицо мое пошло красными пятнами. Получается, что он собирается меня использовать!

– Ты хочешь стать ведущим?

– А что? Все данные у меня есть. А главное: фактурная внешность, – и он широко улыбнулся. – Хочется чего-то другого. Надоело быть журналистом. Пора бы подумать и о чем-то более серьезном.

Артем был еще тем карьеристом. Это было видно с первого взгляда. Парень собирался делать в жизни серьезную карьеру и добывать ее всеми возможными способами. Вот только расклад, что я должна проталкивать его наверх, меня совсем не устраивал. Я автоматически становилась стареющей дамой, пристраивающей своего молодого кобелька на выгодное место.

Я открыла рот, а потом закрыла его.

– Ну так как? – Артем присел рядом со мной и провел рукой по щеке. – Ты согласна?

– Согласна – на что? – спросила я, отводя его руку.

– Ну… помочь мне. Я думаю, особых возражений не будет. Я уже говорил с Диденко, и он вроде не против.

– Он так тебе и сказал об этом?

– Конечно, нет. Он слишком осторожен. Но и отрицательного ответа тоже не было. Он сказал, что «мысль – хорошая». И все.

Я чуть не рассмеялась. Для такого перестраховщика, каким был Диденко, эти слова ничего не значили.

– Значит, место тебе уже обеспечено? – спросила я с легкой издевкой. Но Артем издевки не расслышал, так он был поглощен собственными мыслями.

– Конечно, пока трудно говорить о чем-то определенном. Но если ты поможешь…

– Непременно, – сказала я сквозь зубы.

– Тогда беспокоиться не о чем.

Артем поправил полотенце.

– Тебе кофе приготовить?

– Йес. А потом я побегу, – cказала я, вскакивая с кровати.

Артем лениво скользнул по мне взглядом. Я невольно ощутила себя оскорбленной. Я вдруг поняла, что Красиков, заведя со мной интрижку, тоже имел в виду какие-то свои интересы, о которых я раньше не догадывалась. А вот сейчас он раскрыл свои карты.

И собирается выехать за мой счет. Но ничего…

Я быстро оделась и вышла в коридор, мысленно уже очерчивая дистанцию между собой и Красиковым. Только все надо было сделать так, чтобы он до поры до времени ни о чем не догадался.

– Что-то не так? У тебя такое выражение лица хмурое.

– Тебе показалось, – с улыбкой ответила я. Сделав пару глубоких вздохов, я взяла себя в руки. Ну ничего, я еще покажу этому сопляку.

– Выпей кофейку, и все будет о’кей.

– Не сомневаюсь, – холодно ответила я. – У меня всегда все в полном порядке.

– Ты у нас знаменитость, – хохотнул Артем.

Он пришел в веселое, почти щенячье настроение. Он уже предвкушал свой триумф. Я подумала о нем почти с жалостью, уж я-то знала: никогда нельзя ничего утверждать наперед, в самый последний момент могут всплыть разные неожиданные обстоятельства.

– Ты куда-то торопишься?

– Да. Разные дела разгрести надо. Накопились за последнее время.

– Ясно.

На лице Артема не было огорчения. А чего ему огорчаться, усмехнулась я. Он даже рад спровадить меня поскорее.

На улице я дала волю своему гневу, ощутив, как черная волна подступает к горлу. Сейчас она застит глаза. Холодная слепая ярость на этого сосунка.