Страж моего сердца - Маргарет Мэллори Страница 10

Но, не сделав двух шагов, остановился, услышав грохот в соседней комнате. Йен обернулся и перехватил взгляды, которыми обменялись мать с Ниллом. Что-то загремело во второй раз. Нилл вскочил со своего места.

— Я посмотрю, что с ним.

Быстро шагая вверх по ступенькам, Шилес оставила без внимания грохот бьющейся посуды и раздавшийся затем вопль. На этот раз они смогут управиться без нее. Захлопнув за собой дверь, привалилась к ней и глубоко вздохнула. Пошел он к чертовой матери! За последние пять лет Шилес пришлось столько раз рыдать из-за Йена, что теперь на него не осталось слез.

Голова разламывалась от боли, саднило в груди, и она все никак не могла отдышаться.

Глупые планы, которые она строила будучи еще маленькой девчонкой, теперь разлетелись, как тарелка, которой отец Йена внизу запустил в стену. Она обманывала саму себя. Обманывала, когда уверяла себя, что рассталась с детскими мечтами. Обманывала, когда говорила себе, будто не надеется на то, что Йен захочет жить с ней после своего возвращения.

Если бы она не строила надежд, сейчас ее сердце не ныло бы так от потери.

Когда Йен сначала обнял мать, Шилес это поняла. Так и должно было быть. Ей стоило усилий не обидеться, когда затем он поприветствовал Нилла. Ведь тот скучал по старшему брату почти так же сильно, как она. Однако затем наступила ее очередь. Шилес опустила глаза в пол, затаила дыхание и стала ждать. Это Йен уезжал, поэтому он должен был первым подойти к ней. В любом случае, сама бы она не смогла сдвинуться с места — ноги не шли.

Тут в комнате повисла тишина, и Шилес почувствовала на себе его взгляд. Медленно подняв голову, она заглянула в эти глаза — самые синие во всей Шотландии. Пальцы заледенели, ладони стали влажными, а лиф платья — слишком тесным. Пять лет она ждала этого момента!

Шилес представляла его в воображении тысячи раз. Йен широко улыбается ей, ласково смотрит на нее и заключает в объятия. Он говорит, как скучал по ней, как ему хорошо дома. А потом перед Богом и лицом всей семьи называет ее своей женой и целует. Это будет первый поцелуй в ее жизни!

Подходя к ситуации более реалистично, Шилес могла бы представить, что сначала между ними будет ощущаться неловкость, но потом Йен преодолеет ее и попросит прощения. Но у нее даже в мыслях не было, что он вообще не скажет ей ни слова.

Ни единого слова!

С комком в горле, она глазами умоляла его сделать то, что он обязан был сделать. Вместо этого муженек уставился на нее, как будто у нее вырос хвост и плавники. Если она не нужна ему, он все равно должен был проявить вежливость, поздороваться с ней, хотя бы в качестве старого друга, а потом наедине сказать, хочет ли он быть ей мужем или нет. Такая публичная отставка была унизительной и жестокой.

Шилес походила по своей спальне, стиснув руки так, что ногти вонзились в ладони. Парнишка, которого она помнила, никогда бы не позволил себе быть таким злым. Молодой человек, который назвал ее противной, был способен на такую жестокость. Все это время она постоянно находила для него извинения. Даже сейчас. И это было непростительно.

У нее в ушах зазвучали слова, сказанные Йеном в день их свадьбы. «Ты хорошо разглядел ее, отец?» Ах! Она стукнула кулаком по двери. Там внизу, в своем оре они все равно не услышат ее.

Шилес откинула голову назад. «Господи, зачем ты сделал его еще прекраснее? Неужели это было так необходимо?»

Йен был красивым юношей с добрыми синими, как небо, глазами, обрамленными густыми темными ресницами. Над такими мальчиками трясутся все матери. Мужчина, который вошел в дом этой ночью, ничем не напоминал того подростка. По правде говоря, глаза у него остались такими же синими, а черные волосы такими же блестящими. Только вокруг него теперь витала другая аура — жесткая и опасная.

Возможно, Йен уже стал таким, когда вернулся после войн на границе. Просто тогда она была слишком мала, чтобы понять это. Но в тот момент, когда он сегодня ввалился в комнату, Шилес почувствовала, распознала и поняла, откуда взялось это ощущение опасности. Вместо того чтобы испугаться, она вдруг испытала возбуждение, которое пронизало ее до самых кончиков ногтей. Ей захотелось быть рядом с ним, ощутить его силу, рукой дотронуться до энергии, исходящей от него.

Шилес понимала его, хотела его… А вот Йен отверг ее.

Ей надо было бросить все и уйти из этого дома. Она знала, несколько мужчин их клана ждут не дождутся, когда смогут назвать ее женой. И не из-за ее земельного надела.

Оглядев комнату, Шилес принялась решать, что заберет отсюда с собой: плед, который мать Йена соткала для нее, разноцветные камешки, которые они собирали вместе с Ниллом, деревянную шкатулку, которую его отец вырезал ей в подарок.

Она прожила здесь пять лет, но не могла назвать это место своим домом. Не важно, насколько ей нравилась семья Йена. Это была его кровь, его семья. Не ее.

Шилес посмотрела на платье, которое держала в руках, и вспомнила, как они болтали с его матерью, сидя у камелька за работой. Всю жизнь ей хотелось иметь семью, дом, где люди собираются за столом, смеются, заботятся друг о друге. Если бы не ожидание, она была бы здесь счастлива.

Семья Йена с самого начала приняла ее с распростертыми объятиями. К ней по-доброму отнеслись и полюбили ее. Чтобы завоевать благоволение его отца, потребовалось много времени, но она все-таки завоевала его. Тяжело было терять семью, в которую она пришла, рассчитывай сделать своей. Однако тут она находилась как жена Йена. Если это не получается, здесь ей не место.

Куда же она отправится?

Шилес опустилась на пол и уперлась лбом в спинку кровати. У нее не было своей семьи, которая могла бы позаботиться о ней, не было собственного дома. Несмотря на то что она унаследовала замок Нок, сейчас его занимал отчим Мердок Маккиннон. После того как он завладел им, она стала бояться, что он приедет и за ней.

Конечно, можно было уйти к Гордону, но она была не готова к такому шагу.

Отчаяние овладело ею, когда она увидела, что за окном стоит тьма и не видно ни зги. Идти куда-то по такой темноте — настоящая глупость. Да и идти-то некуда! Помимо того, нельзя было бросить эту семью, после всего, что она сделала для нее. Надо будет все еще как следует обдумать.

От усталости закружилась голова. Последние недели оказались тяжелыми. А нынешний день — вообще из ряда вон. Утро вечера мудренее, она встанет и составит себе план на будущее.

Шилес скинула наполовину собранную сумку с кровати. Рухнув в постель, постаралась не вспоминать, что лежит на своем супружеском ложе.

Йену стало не по себе.

— Мама, что это? С отцом что-то случилось?

— Отца ранило под Флодденом, — неуверенно улыбнулась мать. — Но теперь ему лучше.

Она вздрогнула, когда за дверью на пол снова полетела посуда. Потом раздался рев отца:

— Умерли, что ли, все?