Фея из провинции - Нина Харрингтон Страница 10

Элла абсолютно не была похожа на тех женщин, которые обычно привлекали Себа. Но в этом доме и в этом саду она казалась ему самим совершенством.

Он завидовал ее безмятежности и спокойной жизни. И не важно, что ее существование ограничено маленьким мирком этого дома и сада.

Его квартира в Сиднее находилась в нескольких минутах ходьбы от ресторанов мирового класса и развлекательных комплексов. Но было ли там спокойно? Нет.

Еще одна причина для возвращения. Это место определенно вызывает у него тревогу, даже если он и наслаждается окружающим видом.

Элла напевала, грациозно двигаясь между длинным сосновым столом и гранитной столешницей кухонного комплекса.

Элла Мартинез была не только хорошенькой. Она была неиспорченной. И это обезоруживало. Себастьяну ужасно хотелось выяснить, кто скрывается под маской одинокой матери и экономки.

И это тоже беспокоило.

Возможно, старый дом навеял такие мысли?

Ладно. Все, что ему сейчас нужно, — спросить, не слышно ли что-нибудь о Николь. Причем спросить следует сухо и быстро.

Потом он вдруг вспомнил, что на нем только трусы и майка. К тому же он небрит и ему требуется душ. Да, вид далеко не лучший. Пора осторожно ретироваться и привести себя в порядок.

Слишком поздно. Мило, труся через террасу к сараю, на мгновение остановился, завилял хвостом и залился радостным лаем.

Себ застонал, когда пес прыгнул на него всеми четырьмя лапами, пытаясь вцепиться в его скудное одеяние, не предназначенное для собачьих когтей. Слава богу, хоть в этот раз удалось устоять на ногах…

До них донесся тихий свист. В дверях кухни показалась Элла. Мило бросился к миске, а Себ попытался сохранить лицо, лучезарно поприветствовав женщину:

— Доброе утро, миссис Мартинез.

Ой! Интересно, долго ли он наблюдал за ней?

Жар смущения залил ее шею. Ладно. Все равно дело уже сделано.

К тому же могло быть еще хуже. Порой она вообще ходила в одной майке. Нельзя забывать, что Себастьян Кастеллано собирается провести здесь несколько дней.

Оставалось надеяться, что его сегодняшнее путешествие по саду было скорее исключением, чем правилом.

Элла очень ценила то короткое утреннее время, когда Дэн еще спал — где-то около часа. Она могла предаться своему увлечению, не боясь разбудить сына игрой на фортепиано или пением.

Элла справилась со смущением и, подняв голову, вежливо улыбнулась, словно приветствовала гостя на устроенной в саду вечеринке. Насколько, конечно, это было возможно, если учесть, как они оба одеты.

— Доброе утро. И меня зовут Эллой, помните? — сказала она. — Надеюсь, вы хорошо выспались. Сегодня чудесный день.

Запах теплой земли, садовых цветов, соленый цитрусовый оттенок мужского пота и какого-то одеколона смутил ее своим странным сочетанием, когда Элла подошла ближе, собираясь пожать ему руку. Неожиданно она вспомнила, что одна ее рука занята миской, а другая испачкана маслом.

В глазах Себа под темными бровями сверкнуло нечто похоже на насмешку, когда она изменила свое намерение и помахала ему ложкой.

Даже в таком виде Себ выглядел как преуспевающий миллионер. И он был высоким. На целый фут выше ее. Но главное — как он держал себя. С той солидностью, которая говорила: этот мужчина привык отдавать распоряжения и ожидать, что они будут исполнены.

Чтобы как-то заполнить затянувшуюся паузу, молодая женщина пробормотала:

— Но если вам не нравится Элла, то некоторые зовут меня Синди. Ну, знаете — Синдерелла из сказки. Я отзываюсь и на то, и на другое. Выбор за вами.

Она заметила, что он слегка ошеломлен. Да, пожалуй, для такого часа пижама — это слишком. К тому же под ней ничего нет…

И всклокоченные после сна волосы, по которым еще не прошлась щетка…

О да. Она определенно предстала перед ним не в лучшем виде. В деревне привыкли к ее творческому подходу к одежде, однако, судя по выражению лица Себастьяна, у него такой привычки не было.

— Элла вполне подойдет, — заявил он. — Но только в том случае, если вы будете звать меня Себом.

Элла открыла рот, чтобы предложить имя Бастье или Баст, но потом передумала. Если он хочет, чтобы его звали Себом, она это переживет.

Он так странно смотрел на нее, что она забеспокоилась, уж не испачкано ли ее лицо маслом и не осталось ли в волосах перо от подушки.

— Хорошо. Себ. Вам понравилась комната? Извините, если я разбудила вас своим пением. На будущее я запомню, что нужно вести себя потише.

— Комната мне понравилась. И вы можете петь сколько хотите. Это дом Николь и ваш дом. Кстати, вы ничего о ней не слышали?

Элла почувствовала его напряжение:

— Нет. Я еще не включала сегодня компьютер. Я собиралась приготовить завтрак, одеться, а потом… А вы не хотите с нами позавтракать? Минут через двадцать? Тогда я, наверное, уже буду знать, в какой день будет устроен прием. — Она замолчала и втянула носом воздух. — Я просто чувствую, что сегодня должно случиться что-то интересное.

* * *

Первое, что Себ услышал, идя по коридору к кухне, была серия глубоких вздохов, переходящих в стоны. Возможно, это и есть «интересное»?

Душ был горячим. Брюки и рубашка оказались в относительно приличном виде. И когда он завязал шнурки на начищенных до блеска ботинках, завершив этим свой облик, его мозг более или менее вернулся в привычное состояние.

Подконтрольное и сосредоточенное на текущей задаче.

Десять минут безумия под ярким летним солнцем остались позади. У него были дела, которые нужно было сделать, его ждали люди, с которыми нужно было встретиться, и список работ, которые нужно выполнить. И все это зависело от того, когда Николь вернется из отпуска.

А может, им удастся встретиться в аэропорту?

Себу всегда действовало на нервы отсутствие необходимой информации. Конечно, Николь при первой возможности попытается связаться со своей экономкой, но все же обидно, что он не входит в привилегированный круг ее доверенных лиц.

Себ посмотрел на часы. Прошло ровно двадцать минут. Элла, наверное, уже проверила почту.

Войдя в кухню, он увидел Дэна. Положив подбородок на сжатые кулаки, мальчик сидел за кухонным столом в нескольких дюймах от экрана, должно быть, самого старого на свете телевизора.

— Ма-ам… ну, мам, он не работает. Я совсем не вижу тетю Николь!

— Подожди, сейчас подойду. Ешь пока свой завтрак.

Элла сменила детскую пижаму на облегающие вишневые брюки и топ в розовую и желтую полоску. Увидев этот взрыв красок, Себ почувствовал себя серым и мрачным. Возможно, ему следовало прихватить какую-нибудь летнюю одежду. Однако он привык брать с собой маленькую дорожную сумку, в которой просто не оставалось места для лишних вещей.