Не в силах забыть - Шерри Томас Страница 10

«Ты просто обижен, потому что она никогда не проявляла ни малейшего интереса к твоей персоне», — усмехнулся Лео, чувствуя себя властителем мира. Восхитительно юный и восхитительно глупый.

Он насмешливо отсалютовал, коснувшись края шляпы, но Брайони шагнула к нему и поймала за запястье. Ее прохладные пальцы сжимали руку не сильно, неуверенно, бесстрастно. А ее волосы, ее прекрасные волосы, рассеченные белой полоской, казались рулоном черного шелка, разрезанным безжалостным ножом.

— Возможно, выбирать доктора вам не придется, — невозмутимо отозвалась она. — Ближайший дипломированный врач находится в гарнизоне Дроша. А больше ни одного до самого Малаканда.

Примерно через четверть минуты Брайони выпустила его запястье и приложила ладонь ко лбу.

Лео не хотелось, чтобы она стояла так близко да еще прикасалась к нему.

— У меня нет жара, — нетерпеливо проворчал он.

«Хотя завтра, возможно, будет», — добавил он мысленно. Лихорадка началась примерно неделю назад, к ней сразу же добавились головокружение и ломота в костях. Но на следующий день недомогание прошло, и Лео списал все на усталость. Однако днем позже вернулись жар и озноб. С того времени так и повелось: один день чуть полегче, другой — похуже. Но с каждым разом лихорадка становилась все мучительнее. Накануне, пересекая тенистое ущелье на пути к долине Румбур, Лео дрожал от озноба.

Брайони отняла руку и смерила Лео недоуменным взглядом:

— Жара действительно нет. У вас на теле не появились пятна или сыпь? Вас не беспокоят боли в суставах? Общая слабость? Головокружение? Озноб?

Уилл был прав. Мисс Аскуит равнодушна к мужчинам и проявляет интерес лишь к их физическим недугам.

— Нет, ничего. Я же говорил вам, что мне не нужен доктор. Довольно терять время. Нам предстоит долгий путь.

— Не сегодня, — возразила Брайони.

— Что, прошу прощения?

— Я не привыкла долго находиться в седле. Мне потребуется несколько дней, чтобы освоиться. И сегодня я не желаю продолжать путешествие до самой темноты.

Лео предпочел бы пройти через перевал Ловарай до ночи: если на следующее утро возобновится лихорадка, еще более жестокая, чем накануне, едва ли он сможет осилить переход и спуск.

Отказ Брайони продолжить путь по намеченному плану раздосадовал его. Возможно, будь она нежной и слабой женщиной… Но, когда они жили вместе, она работала целыми сутками, не зная усталости. Несмотря на внешнее изящество и обманчивую хрупкость, эта леди отличалась редкой силой и выносливостью.

— Ладно, — неохотно пробурчал он. — Я прослежу, чтобы сегодня мы сократили маршрут.

— Спасибо. Это очень любезно с вашей стороны.

Коротко кивнув, Брайони направилась к ожидавшей ее лошади. Только тогда Лео осознал всю странность ее поступка. Это было совсем на нее не похоже. Та Брайони, которую он знал, скорее стерла бы себе бедра в кровь о седло, чем призналась, что что-то не так. Достаточно вспомнить, как она стоически терпела минуты их близости — со стиснутыми кулаками и одеревенелыми ногами.

«Иногда люди меняются, — подсказал ему внутренний голос. — А порой нет».

Путешественники перебрались через реку в Дроше, где Лео взял на себя труд отослать Каллисте телеграмму из британского гарнизона. Он сообщил, что нашел Брайони, и обещал отправить следующую весточку из Ноушеры. После легкого завтрака отряд продолжил путь. Переход оказался на удивление спокойным, обошлось без происшествий.

Они решили остановиться на день на краю фруктового сада. Прибыв первыми на место, Брайони и Лео подождали, пока кули их нагонят и разобьют лагерь. Усевшись на каменную стену высотой по пояс, Брайони принялась обмахиваться соломенной шляпой. Лео, облокотившись на стену, смотрел вниз, на узкую голубую ленту реки.

Возле сужающейся южной оконечности долины Читрал река делала полукруг. Пахотные земли по обеим сторонам излучины тянулись вверх террасами, где ярус за ярусом располагались рисовые и кукурузные поля, а над ними фруктовые деревья, но огромные скалы, обступавшие долину с трех сторон, бросали вызов владычеству человека.

— Вы по-прежнему не разговариваете с отцом? — спросил Лео.

Брайони внимательно изучала реку внизу, вопрос вывел ее из задумчивости.

— Не припоминаю, чтобы я когда-нибудь не разговаривала с отцом.

Лео поднял глаза от груши, с которой снимал кожуру перочинным ножом, и Брайони вновь обратила внимание на его израненные руки. Однако движения его сохранили прежнее изящество. Кожура от груши упала на землю одним длинным завитком.

Лео купил фрукты у владельца сада. Брайони очень любила груши, но ни за что не попросила бы у Лео ни кусочка. Возможно, позднее, когда он будет занят устройством лагеря, ей удастся улизнуть и купить себе несколько плодов.

— Так вам все равно, жив ваш отец или умер, — заключил Лео.

Его шляпа небрежно сползла набок, а одежду не мешало бы погладить. Он выглядел больным и изможденным, но все же держался на ногах. Брайони обрадовалась, когда Лео согласился не спешить и проезжать в день не больше двадцати миль. Он стоял передней, очищая грушу, худой, измученный. Сюртук болтался мешком на его тощем теле, но Брайони не могла отвести от него глаз — Лео вызывал в ней чувство, похожее на нежность, словно был усталым заблудившимся путником, которого судьба привела к ее порогу.

— Джеффри Аскуит чужой мне человек.

— Отцы не должны быть чужими.

Брайони пожала плечами:

— Но иногда все же бывают.

— Как и мужья? — со странной усмешкой спросил Лео, не глядя на нее.

Впрочем, он явно не ожидал ответа на свой вопрос, поскольку протянул Брайони кусочек груши. Чуть помедлив, она сняла перчатку и взяла ломтик. Груша оказалась прохладной и сочной, сладкой, с едва заметной характерной горчинкой.

Брайони никак не думала, что между ней и Лео возникнет отчуждение. Иногда она проклинала тот день, когда у мисс Джонс случилось пищевое отравление. Не будь его, Брайони не вызвали бы в дом на Аппер-Беркли-стрит произвести кесарево сечение, и ее иллюзии не оказались бы разрушены.

Возможно, она и по сей день оставалась бы замужем, пребывая в счастливом неведении.

Брайони надела шляпу и туго завязала ленты под подбородком.

— Как чувствовал себя мой отец, когда вы видели его в последний раз?

Лео в отличие от Брайони был в наилучших отношениях с семьей жены. Он, казалось, находил что-то привлекательное в каждом из ее родственников, а те пылко восхищались им в ответ.

Он удивленно приподнял изящную бровь:

— Ну надо же! А я-то считал вас совершенно бессердечной.

Брайони словно окаменела:

— Возможно, вы правы, и это лишь попытка поддержать беседу.