Выкупленная родная семья - Ксения Фави Страница 10

Выбираюсь из его объятий без особого труда, сразу шагаю к Матюшке. Сынок с любопытством таращит свои серые глазки.

—И не думал называть тебя дурой,— поправляет меня его отец,— но еще к слову об Иване — нужно забрать у него остатки ваших вещей. Я могу отвезти тебя, его в тот момент не будет дома.

Он так уверен в действиях моего мужа. Хотя, наверное. Ваня против него не попрет. Почему же он тогда просто не прикажет ему держаться от меня подальше? Зачем опять-таки нам быть здесь?..

—Это ты ему велишь не появляться дома?— сажусь к сыну, вкладываю палец в его кулачок.— Тогда ты мог бы сказать ему, чтоб он не приходил мириться. И не надо будет нам постоянно торчать перед твоими глазами.

—Ему я могу приказать…— Мирон вдруг усмехается.— Для вас же выделен целый этаж.

Я не до конца поняла первую фразу. Ему он может, а кому-то нет?.. Но больше меня зацепило продолжение речи. Хозяин дома ведь и правда выделил нам просторные комнаты. А я сама каждый вечер выискиваю его в доме.

—Да. пойдем-ка мы, наверное, туда,— аккуратно забираю сынишку с белой постели, - насчет вещей спасибо. Из той квартиры их точно надо скорее забрать.

Мирон молчит в ответ, и мне приходится на него посмотреть. Делаю это и замечаю, что он, в свою очередь, глядит на головку сына, которую я поддерживаю рукой. Поднимает глаза на меня, и я вижу в них оттенок разочарования. Что-то не так?

—Хм, отдыхайте. Спокойной ночи,— отмирает бизнесмен.

Киваю.

—Доброй ночи.

Мы общаемся вежливо в нашей странной ситуации. Вроде бы абсурд, но я понимаю, если бы Мирон вел себя как быдло, я бы вообще сломалась морально. Так остаются хотя бы крупицы покоя.

Пока купаю Матюшку, вспоминаю, как вел себя Красильников в прошлом. Когда еще был просто другом моего старшего брата, а не влиятельным богачом. Хоть у нас дома с ним всегда общались сухо, он уважительно здоровался с родителями, даже спрашивал о здоровье. Если доводилось сидеть за столом, хвалил еду и благодарил. Почему же у меня всегда было ощущение того, что он не такой, как мы?

Трудно понять, ведь мне было мало лет, и я всегда держалась от него подальше.

Засыпая, ухожу мыслями в другую тему. Иван… Неужели правда он когда-нибудь захочет вернуться? Вот его я, казалось, знала как свои пять пальцев. Аккуратный, воспитанный, приятный. Родной? Да, и это тоже. Хотя за последние месяцы мы отдалились, а его предательство залило остатки чувств черной краской.

Мне больно даже думать о нем, а не то что тосковать по нему, как по мужчине. С таким выводом проваливаюсь в сон, не подозревая, что супруг может еще больше пасть в моих глазах.

Утром Мирон объявляет, что к полудню мы отправимся в наше с Ваней «семейное гнездышко». Хм, поэтому-то он не умчался по делам пораньше. Впрочем, за завтраком хозяин особняка со мной не сидит, закрывается в своей спальне- кабинете. Я ем в компании сына в портативной люльке и Марины. Помощница щедро накладывает мне горячие оладьи.

—Испекла на кефире,— сообщает она,— хозяин сморщился, ему правильную еду подавай! А вы такая худенькая.

Как-то я в последнее время не смотрю в зеркало. Возможно, Марина права. Хотя я никогда не была пышной, да и роста во мне мало.

—Очень вкусно,— не вру.

Еще и варенье клубничное. А быть проданной не всегда плохо! Боже, у меня черный юмор.

—Мирон Алексеевич сказал, ему по интернету переговорить нужно,— вполголоса сообщает домработница,— а так он сейчас много в своей комнате не сидит, как раньше.

Марина простовата и болтлива. Я благодарна ей за доброе отношение — хоть ей и платят за это деньги, отнеслась она ко мне и малышу с искренним позитивом. Но вот рассказы я ее уже пропускаю мимо ушей. А на связанном с Мироном делаю стойку.

—Когда-то Мирон просиживал в комнате?— поднимаю брови.

Помощница вдруг суетится, подливает мне чай. Видать, хочет показать, что стоит рядом не только из-за сплетен.

—Это если Сюзанна здесь была!— слышу имя бывшей жены Мирона.— Она обычно в путешествиях жила. А один год. оба они тут почти от лета до лета просидели… Вот тогда он и оборудовал себе логово. Это как раньше мужики в гараж ходили.

Ох, Марина! Или она так сильно ко мне прониклась, или просто хочет засадить бывшую женщину хозяина в глазах новой. Нет, я лично не считаю, что мы с Красильниковым можем быть вместе! Но в глазах работницы я не просто так тут очутилась.

А Сюзанна и правда своеобразная. Сначала, насколько помню, она была просто смешной. Безумно хорошенькая, нарядная всегда в меру сил. У нее, как и у Мирона, были проблемные родители, они в интернате и подружились. Сюзанка была легкой, безобидной какой-то. Но чем дальше в брак, тем больше становилась стервой.

Мама всегда говорила на рассказы брата — если не бросает, значит, его все устраивает. Макс что-то там про семейные ценности Мирона бухтел. Я слишком не вникала.

Хм, вот только что будет с Сюзанной, когда она узнает про Матвея?.. Ведь у нее с Мироном наследников не вышло.

Как только доедаю, Мирон выходит из своего убежища. Нужно собираться понемногу, но тут же встает дилемма — брать ли с собой малыша? Я паникую от мысли, что придется оставить его. Но и дальнюю дорогу по пробкам он плоховато в прошлый раз перенес.

—Мы поставим камеру, и ты в любой момент увидишь его со смартфона,— говорит Мирон.

Помощница по хозяйству не обижается на мое недоверие и радостно кивает. А я в итоге прихожу к выводу — хотел бы у меня Красильников забрать малыша, мог спокойно сделать это и в моем присутствии. Для ребенка реально лучше никуда не мотаться.

Но идею с камерой мы все же воплощаем. И по дороге я только и пялюсь в экран. Еще и потому, что говорить с Мироном мне неловко. Он тоже, слава богу, молчит и не заводит больше про мою любовь к Ване и наше воссоединение. Однако скоро нам придется поговорить и очень серьезно.

Мы доезжаем, поднимаемся в новом лифте на этаж. Еще до брака Иван продал бабушкину квартиру и купил эту, в более современном доме. Он гордится этим и всегда трепетно относился к своему жилью. Почему и не разрешал ничего менять под ребенка. Ведь он все равно вырастет.

—Не торопись,— говорит Мирон, когда я открываю своими ключами,— его не будет до вечера.

Связку я банально забыла отдать. Да и сам Иван выпихивал меня с вещами в зубах из дома.

—Хорошо,— отзываюсь деловым тоном.

Смотрю по сторонам, и мне кажется, я не была здесь как минимум год. Все стало таким холодным и чужим.

Да и не время разводить нюни. Нужно собрать то, что принадлежит мне и малышу. Возможно, кто-то бы поднял высоко голову и сказал — мне отсюда ничего не надо! Оставил бы даже колготки, купленные на деньги мужа. Но я смотрю трезво — без одежды трудно жить. А Мирон хоть пообещал содержание, может ведь передумать.