Мужчина и две женщины - Энн Мэйджер Страница 10

— Посмотрим, — отвечала Лиза.

— Оно в холодильнике! — крикнула Кейтлин.

Забыв обо всем, Даниель помчался вниз за сладостями.

Люк встал, прикрыл дверь и вернулся к ее кровати. Как только он приблизился, Кейтлин схватила его за запястье и притянула к себе. Мужчину бросило в жар. Кровь застучала в голове. Она, будто только осознав, что делает, быстро отдернула руку. Люк постарался успокоиться, глубоко вздохнул и задержал дыхание. Странно, он все еще хотел Кейтлин.

— Не смей говорить ему, что ты его отец, — прошипела она. — Это не так. Ты его не воспитывал.

— А кто в этом виноват? Ты!

Люк начинал злиться, однако тут же представил себе юную Кейтлин, носившую под сердцем его ребенка, боящуюся суровой матери и осуждения соседей. Он должен был вернуться тогда, проведать ее, переговорить с ней в последний раз, а не доверять словам миссис Купер. Возможно, тогда Кейтлин рассказала бы ему о ребенке. Сейчас бесполезно клясть прошлое — его не изменишь. Однако можно изменить будущее.

— Так, давай расставим все точки над «i» — предложил он. — Если Даниель мой сын, то я буду ему настоящим отцом, хочешь ты этого или нет.

— Он твой только по крови.

— Значит, он и есть мой сын. Ему нужен отец, а у тебя мальчик вырастет избалованным и своевольным.

— Да какое право ты имеешь судить меня. Ты не знаешь и половины того, что нам с сыном пришлось пережить. Даниель травмирован смертью отца, и новость о том, что тот, кого он любил, не был его папой, станет слишком сильным ударом.

— Да, пожалуй, ты права. Я не буду ему, ничего говорить до тех пор, пока он не привыкнет ко мне. Но придет время…

— Нет, ты не понимаешь. Даниель винит себя в смерти Роберта. В тот день он убежал, и мы нигде не могли его найти. Мы все до смерти перепугались. Роберт был уже болен. Когда Даниель наконец появился, он был несколько резок и наговорил лишнего. Вскоре после этого муж скончался. Никто из нас не ожидал такой скоропостижной смерти, и мальчик винил себя, хотя я убеждала его, что все случилось из-за болезни. Он до сих пор в это не верит, бедный ребенок.

— Да, несомненно. Для ребенка это тяжкий груз.

— А все почему? Потому что ты бросил нас.

— Нет, потому, что кое-кто не потрудился сообщить мне о беременности. Я звонил и писал, но ты не ответила ни на одно мое письмо, не подошла к телефону и вдобавок вышла замуж за Уэйкфилда.

— Так ты звонил? — удивленная Кейтлин уставилась на него.

— Слушай, — произнес Люк серьезно, — тест ДНК подтвердит мое отцовство, и через суд я обязательно добьюсь прав на ребенка. У меня есть деньги, и с их помощью я могу превратить твою жизнь в ад. И сейчас выбор только за тобой — либо мы по одну сторону баррикад, либо нет. Решай.

— Неужели ты посмеешь использовать деньги, чтоб навредить мне, несчастной женщине, переживающей трудные времена? Не думай, что все козыри у тебя на руках. Даниель — мой сын, и я люблю его.

— Однако я тоже хочу воспитывать его. Неужели это так сложно понять?

— Учитывая некоторые обстоятельства, да. Подумай сам — ты в Лондоне, мы здесь.

— И только?

— Здесь ранчо… здесь дом.

— Вы переедете. Ты можешь заниматься лошадьми где угодно.

— А почему мы должны это делать? Я слышала, какой образ жизни ты ведешь и как ты относишься к женщинам. Я не хочу, чтоб мой сын видел все это и перенимал привычки своего непутевого отца.

— Ты не настолько хорошо меня знаешь, чтобы судить, чему я могу научить своего ребёнка. К тому же все, что ты слышала, это сплошные россказни и сплетни.

Возможно, Люк и сам себя не знал. Все эти годы в его жизни были только нужные люди и ни одного друга. Он потерял часть себя, когда отправился в поисках лучшей жизни в Англию. Именно сейчас он остро ощутил одиночество — то самое, от которого бежал и в котором не хотел признаваться.

Он часто думал: что же он упустил в жизни, мимо чего прошел? И вот теперь, вновь увидев Кейтлин, узнав о существовании Даниеля, Люк все понял. У него есть сын. Сын, который нуждается в отеческой любви и заботе.

— Я решил изменить свою жизнь, Кейтлин. Пора осесть и подумать о семье.

— Неужели это все из-за Даниеля? — спросила молодая женщина.

— Да. Только из-за него, — резко ответил Люк.

— Интересно, почему я должна тебе верить?

— Не верь. Мне все равно. Единственное, что ты должна запомнить, так это то, что я собираюсь быть Даниелю настоящим отцом, остаться здесь и заботиться о нем. Я бы на твоем месте пошел на компромисс и согласился на сотрудничество.

— А как же твоя работа, твоя жизнь, твои женщины?

— Это мое дело.

— Тебя никто не просит оставаться. Тебе здесь не рады.

Ее слова больно обжигали. Люк многого добился в жизни. У него было все: деньги, положение в обществе, Хасан, любящий его, как отец, Тереза, мечтающая выйти за него замуж, и все-таки он был одинок. Странно, но, приехав на ранчо, он ощутил себя дома. Он останется здесь и поможет Кейтлин, и его не интересует ее мнение. Он рожден бедняком и сейчас готов опуститься до ее уровня, и не важно, как низко опустилась она.

Когда Люк снова заговорил, его голос звучал твердо и холодно:

— Ты и вправду отошлешь отца своего ребенка, даже если это единственная возможность спасти вас и ранчо от банкротства? Кейтлин, ты не задумывалась, что будет с мальчиком? Скоро может настать день, когда ты будешь молить меня о помощи.

— Никогда!

— Ты хочешь, чтобы Даниель голодал? А я-то всегда был уверен, что любая мать желает для своего ребенка только лучшего.

— Конечно, я этого хочу. Но не думаю, что ты — тот человек, который сможет нам это дать. — Кейтлин попыталась приподняться, но нечаянно пошевелила ногой. Острая боль исказила ее лицо, она застонала и рухнула на подушку.

Люк присел рядом, ненавидя себя за то, что его слова обернулись для Кейтлин очередным приступом боли.

— Ты в порядке? — поинтересовался он. — Я свяжусь с твоим врачом. Как его зовут?

— Вроде бы в порядке, — прошептала Кейтлин, все еще морщась от невыносимой боли. — Но я не хочу, чтоб ты оставался, — запротестовала молодая женщина.

— Чем скорее ты научишься доверять мне, тем лучше, — посоветовал он.

После долгого молчания Кейтлин сдалась и кивнула. Кто знает, может, она действительно все поняла, а может, завтра вновь начнет бороться с ним. Люку было все равно. Он не собирался бросать ни Даниеля, ни ее.