Первый. Бывший. Единственный - Татия Суботина Страница 10

И я отчего-то сразу ему поверила. Богомолов умел быть убедительным и надежным.

– Спасибо, Стас.

Вячеслава я вызывать не стала, машина Марго после вчерашнего была в ремонте, поэтому мы решили воспользоваться услугами такси. Мне стоило заехать домой и либо забрать вещи и документы, либо…

В голове было пусто, только боль гуляла. И на самом деле мне не хотелось ввязываться в эту грязь, в которую окунулась моя семейная жизнь по вине мужа, но…

– Что дальше делать будешь? – спросила меня подруга.

– Не знаю, – пожала плечами я. – Развод? Разборки? Примирение? Черт его знает, Рит. Я столько лет считала наш брак идеальным, а ведь люди оказались правы: хорошее дело браком не назовут.

– Тогда не спеши с решением, чтобы позже не жалеть, – посоветовала она.

– Как получится, – вздохнула я. – Ты помнишь? У меня голова горячая. Не знаю, как все это решать буду, но точно уверена: как раньше больше не будет. Дубравин?!

Кеша ждал меня под подъездом.

Этот предатель был одет с иголочки, гладко выбрит, красив и безупречен, как всегда! И не только сам посмел показаться мне на глаза, но еще и огромный букет алых роз притащил! Точно на свидание собрался…

Гад, мерзавец, изменщик!

Вот только вопреки голосу разума мое сердце грозилось выпрыгнуть из груди, а ноги сразу ослабели, стоило лишь увидеть мужа.

«И почему любовь нельзя отключить по приказу? – мысленно взвыла я. – Ну дайте же волшебную кнопку, которой по силе уничтожить все чувства!»

Даже просто смотреть на Кешу сейчас мне было невыносимо.

Одна половина души рвалась к нему, а вторая хотела уйти и разорвать предателя на мелкие кусочки, чтобы и ему хоть чуточку было больно, как мне.

За эту ночь Дубравин чудесным образом не стал чужим, я все еще его любила…

Несмотря на чувства, которые раздирали меня изнутри, я мастерски держала лицо: работа на сцене не прошла даром, научила меня профессионально притворяться.

Дубравин

Эта ночь обернулась для него настоящим кошмаром.

Он мечтал о сне? О теплой и ласковой Васе под боком?

А получил головную боль, бессонницу и побег жены. То, что это было именно таковым, он понял позже. Плохо, что сразу не догадался. И ведь никогда не жаловался на дефицит мозгов, но с Васей всегда словно в мальчишку превращался.

Через полчаса его скитаний в собственном кабинете и бесконечной перемотки видео с женой, отзвонились спецы. Они выцепили, а точнее купили, записи о проверке Дубравиной в одной из частных клиник. Васе несказанно повезло, она почти не пострадала, словно неведомая сила отвела от нее страшную беду.

Иннокентий никогда не был набожным, но в тот момент он даже поверил в существование кого-то свыше, раз этот кто-то сохранил для него его женщину.

Дубравина каждый раз в дрожь бросало, стоило лишь мысленно представить, что все могло обернуться для Васи совершенно иначе. Катастрофичнее… Могло забрать ее у него. Навсегда…

Мужчина потер правую ногу: старая рана заныла.

Он ведь горел в той машине вместе с родителями, он запомнил дыхание смерти, он уже терял близких, и он абсолютно не представлял свою жизнь без Васи. Поэтому, когда наконец дозвонился до супруги и услышал ее голос, в первое мгновение даже дар речи потерял.

– Чего тебе, Дубравин? – опалила его холодом и пренебрежением супруга.

У Иннокентия тут же подгорело.

Он, значит, тут едва инфаркт не схлопотал от переживаний, а она вот так, да? И его понесло…

Защитная реакция по типу «бей, беги, замри», древняя как сама жизнь, отключила его адекватность. Дубравин и «ударил». Все его страхи за супругу обернулись нападками на нее же. Вместо того чтобы успокоить и признаться, что перепугался до невозможности, он только глупостей наговорил.

Впрочем, и Вася в долгу не осталась. Его супругу даже поджигать не стоило, она всегда вспыхивала на раз. Это в глазах Дубравина лишь придавало ей дополнительного шарма.  С каким же удовольствием он направлял этот огонь в страстное русло примирения!

Но сейчас не срослось. Слова Васи о его любовнице произвели на него эффект разорвавшейся бомбы.

Он поначалу даже поверил, что ослышался, ну а когда супруга резко прервала звонок, то окаменел.

«Вася не могла узнать, – сам себя уговаривал мужчина. – Она не могла, нет. Откуда она узнала?!»

После разговора Дубравин метался по дому, словно зверь в клетке. Нигде не мог найти себе места – все возвращался мыслями к Васе и собственной ошибке.

Почти шесть лет назад он возненавидел принцип «тайное всегда становится явным» и всячески способствовал тому, чтобы с ним эта аксиома дала сбой. Знал ведь, что узнай Вася о его проступке – и… не простит.

Дубравин сам себя загнал в угол.

И признаться не мог, потому что боялся потерять жену. И скрывать с каждым днем становилось все сложнее да сложнее. Его сын на стороне стал постыдной тайной. А дети должны быть радостью, гордостью, но никак не чем-то зазорным, точно ЗППП.

– Что ты сделала? – рявкнул Дубравин в телефон, едва услышал сонное «алло» от Инги.

Ему срочно требовался объект для сброса злости. В сторону зеркала он старался даже не смотреть.

– Ты совсем офонарел, Дубравин?! – возмутилась Загорская. – Два часа ночи! Нормальные люди в такое время, вообще-то, спят.

– Мне повторить вопрос?

– А может, я не одна? Ты не подумал?

– А ты не одна?

Ответ его не особо интересовал. Дубравин плеснул себе виски в стакан на два пальца и залпом выпил.

После случая в прошлом он не жаловал алкоголь, но сейчас просто не мог иначе успокоить нервы. Жар обжег его желудок, а голову все равно не затуманил и эмоций не притупил.

– А ты ревнуешь? – переключилась на кокетливый тон девушка.

Дубравин сжал кулаки. Даже хорошо, что Загорская была далеко, он не хотел испытывать собственное терпение на прочность.

– На твоем месте я не играл бы в кошки-мышки и ответил на вопрос, – посоветовал Иннокентий. – Тебе не понравится, если я поручу добиться нужной мне информации специально обученных этому людей.

– Ты мне угрожаешь? – взвизгнула Инга.

– Что ты наплела моей жене? Отвечай! – рявкнул  Дубравин, выйдя из себя.

– В смысле? Ау, Кеша, ты сам мне запретил и на километр приближаться к твоей драгоценной супруге, забыл?

Он помнил, но Вася… На моменте разговора с женой Дубравина опять клинило.

– Не называй меня так, – и сам не узнал собственный голос мужчина. – Это право есть только у близких, а ты в этот круг, Инга, не входишь.