Малыш от чужого папы. Неслучайная связь - Вероника Лесневская Страница 10

Завтра мы расстанемся. А через какое-то время немецкий турист и вовсе покинет страну, оставив здесь свое маленькое приключение.

Все понимаю. Я сама этого и добивалась. Но не могу избавиться от горечи, что разливается внутри.

Вопреки моим страхам, цербер осторожно укладывает меня на постель. Обнимает бережно. Проводит ладонью по плечам, спине. Накрывает меня простыней. По-домашнему, словно мы – пара. Утыкается носом в макушку, втягивая мой запах.

И я засыпаю на его груди, под учащенный стук сердца. Осмелев, кладу ладошку на стальной пресс. Льну к горячему телу, потираюсь, как кошка. И даже готова замурлыкать, но вовремя сдерживаю глупый порыв. Или все же не успеваю? Судя по довольному смешку мужчины, нет. Как неловко.

Сквозь дрему чувствую, как цербер гладит меня по голове, перебирает пальцами влажные, спутанные после душа локоны. И нашептывает что-то. На немецком.

Улыбаюсь. Если мне все это снится, то я не хочу просыпаться…

*Неприличная версия 18+ в книге бонусов "Взрослые игры"

ПЕРВАЯ НОЧЬ

Сильные мужские руки блуждают по моему телу, жесткие губы срывают сиплые стоны. Халат давно отброшен, как нечто ненужное. Кожа горит от прикосновений.

Цербер сминает мою талию, а сам наклоняется к груди. По очереди обводит языком ореолы. Чуть прикусывает соски. И я вскрикиваю от неожиданности.

Цербер нетерпелив и груб. Мы чужие, но он ведет себя так, будто берет свое.

У меня есть последний шанс оттолкнуть его. Показать, что я «не такая», но…

Сегодня я такая!

Поэтому открываюсь навстречу жадным губам, принимаю жалящие поцелуи и слабые укусы. Отвечаю нежностью, словно в противовес мужской страсти. Аккуратно скольжу ладонями по его лихорадочно вздымающейся груди, очерчиваю пальчиками напряженные мыщцы, веду к прессу. И еще ниже…

Убираю полотенце, которое единственное все еще находится между нами. Обхватываю ладонями вздыбленный член, провожу по нему, ощущая каждую вену. Сначала действую ласково, а потом быстрее и порочнее. Ловлю реакцию мужчины.

Приручить цербера не удается. Наоборот, он становится более диким и необузданным.

- Сладкая, - говорит по-немецки, уверенный, что я не понимаю. – С ума сводишь, - горячо выдыхает в ушко.

Не знаю, зачем ему скрывать свою мягкость. Наоборот, так проще уложить женщину в постель.

Но, кажется, я смирилась, что мне не разгадать этого мужчину.

Его голос хриплый, срывающийся. Он мог бы быть ласковым, но рядом со мной настоящий цербер. Поэтому даже в такой интимный момент вновь слышу приказные нотки.

- Иди ко мне, - уже по-русски.

Повелительный тон и горячие руки на моих бедрах не принимают возражений. Рывок – и он усаживает меня на себя. Обвиваю мощную шею руками, чтобы удержаться.

Его член утыкается мне между ног. Одно движение – и я почувствую его в себе. Больно закусываю губу от нетерпения.

Но цербер не спешит. Замирает внезапно, хмурится. И я осознаю, чем он обеспокоен.

- Все в порядке, я пью таблетки, - выпаливаю я. – Безопасно, - лгу до последнего.

Ведь я очень надеюсь, что «опасно». Настолько «опасно», что мне хватит одной ночи, хоть врачи утверждают обратное.

Мужчина медлит, будто мысли мои подслушал. Сомневается. Чувствую, что даже остановиться готов, хотя в его состоянии это практически невозможно. Но он из тех людей, у которых мозг сильнее сердца.

Отключай здравый смысл и строгий расчет, цербер! Сегодня они нам не пригодятся.

Обхватываю ладонями щетинистые щеки, провожу коготками по бородке. Всматриваюсь в напряженное лицо, ловлю губами судорожное дыхание.

Вздрагиваю от безумной мысли. Абсолютно неуместной.

Я бы хотела, чтобы наш сын был похож на него. Вырос таким же грубо красивым, мощным, сильным, готовым прийти на помощь. Глупо, но я почему-то уверена, что должен быть мальчик.

Одержимая! Приди в себя!

Но вместо этого целую цербера, впитывая его глухой рык, прижимаюсь к натренированному телу, двигаюсь на крепких бедрах. Потираюсь промежностью о его ствол.

Мужчина сдается. Сжимает мою попку и насаживает меня на себя. Через пару мгновений я уже кусаю губы, чтобы подавить крики. С каждым толчком становится все сложнее.

- Не молчи, рыбка, - почти просит, с дурманящей хрипотцой. – Не сдерживайся.

Этого мужчину хочется слушаться. Из груди вырываются стоны. Тело само покоряется жесткому напору. Рассыпается на атомы и собирается вновь, чтобы обмякнуть в желанных объятиях.

Цербер выпускает меня из хватки. Все, надоела? Как приятно ошибиться.

Мужчина осторожно укладывает меня на постель. А сам нависает сверху. Очень медленно проводит пылающим взглядом по моему обнаженному телу. И это откровеннее секса. Кажется, что я чувствую «касание» его взгляда. Покалывание в груди и сосках, на которых он останавливается буквально на пару секунд. Переключается на живот, скользит к лобку. И задерживается там дольше приличного.

За взглядом следует ладонь. Обводит ноющие полушария, вынуждая меня вцепиться пальцами в простынь. Цербер косится на мои лихорадочно сжатые кулачки, ухмыляется. Он подмечает каждую деталь. Словно изучает меня.

Играет на мне, задевая потаенные струны.

Гладит по животу, проникает пальцем в пупок. Спускается - и вдруг проводит по внутренней стороне бедра. Подушечками касается меня между ног, будто дразнит, слегка раздвигает складочки.

Дергаюсь и выгибаюсь, словно в меня ударила молния.

- Что? Зачем? – лихорадочно кручу головой.

Искренне не понимаю!

Цербер получил удовольствие. Так почему продолжает мучить меня? Мне же после всего этого сложно будет забыть его. И, тем более, невозможно лечь в постель с другим мужчиной. Сам того не осознавая, он пояс верности на меня надевает. Потому что любой после него будет казаться пресным.

- Красивая. Очень, - опять по-немецки. - Хочу смотреть на тебя, когда ты…

Концовка фразы тонет в моем вскрике. Цербер входит в меня пальцами. Резко, жестко, но в то же время крышесносно. Как все, что он делает.

Зажмуриваюсь от собственных криков. Слишком громко.

На секунду открываю глаза. Вижу перед собой лицо цербера. Так близко, что мы почти соприкасаемся губами. И это невыносимое «почти» убивает.

- Поцелуй, - хнычу, продолжая дрожать в его руках. – Пожалуйста.

Я такая жалкая в своем затянувшемся одиночестве. Самой противно.

Но цербер незамедлительно овладевает моими губами, будто только и ждал моей капитуляции. Сметает все сомнения. А вместе с ними – и меня саму.