Матон - Оливия Янс Страница 10

Мы затормозили у ворот закрытого двора высотки. Ос открыл мне дверь, тут же взял пакеты из багажника.

— Пошли, — скомандовал Медведь. Я достаточно высокая, но рядом с ним чувствую себя коротышкой. Муж был моего роста, и я не привыкла к таким мужчинам. Вызывает лифт, когда мы заходим внутрь, он смотрит на меня сверху вниз, и этот его взгляд будит дрожь в коленях. Я опосаюсь того, что может произойти в квартире. Его же боюсь, не доверяю и хочу, разве так бывает? Я вновь и вновь прокручиваю в голове те несколько секунд, когда он так грубо овладел моим ртом. Муж никогда не целовал меня так… Мужья так не целуют…

Ос достал чип, и мы поднялись на верхний этаж, на выходе попадая сразу в квартиру.

— Примерь, подбери что-то на вечер, раз ты у нас светская леди, — оставляет меня в комнате, ставя на пол пакеты.

Я полчаса возилась с горой платьев, наконец оставив выбор на синем обтягивающем платье карандаш до колен. Они даже с размером обуви угадали. Но у меня нет ни косметики, ни фена, чтобы уложить волосы.

Я оглянулась, огромная кровать из темного дуба, классический паркет на полу и светло-серые стены. На столе фигурка бурого медведя, на дне гравировка «За доблесть и отвагу, за силу и преданность. Брат за брата, до конца». Видимо это подарок.

Выхожу из комнаты, не сидеть же в ней вечно. По началу, я думала, что нахожусь в квартире одна. Первым делом рванула к двери, которая оказалась заперта. Домашнего телефона тут не было. Квартира была очень просторной и светлой. Огромные окна в пол и трехметровые потолки. Из другого конца коридора я слышала шум беговой дорожки. За стеклянной прозрачной дверью был мой тюремщик. На нем лишь шорты, голый торс покрылся капельками пота, стекающими с шеи вниз и теряющимися в волосках на груди. У него широкая грудь и округлые мощные плечи, пересчитываю кубики на животе, бицепс играет в движении. Внезапно он замедляет бег и оборачивается ко мне. Я сглатываю, во рту все пересохло. Какое-то мгновение мы смотрим друг на друга, затем он обтирает шею полотенцем и подзывает меня рукой. Робко открываю дверь, пытаясь бороться со своими непослушными глазами. От него это не ускользнуло, по лицу растеклась ухмылка.

— Больше выпендриваешься, — я не отвечаю. Он подходит ближе и тела касается аромат его одеколона вперемешку с потом. Стоит, нависая надо мной и разглядывая мое лицо, потом делает то, что заставляет меня вздрогнуть и насторожиться — мягким движением руки заправляет мои волосы за уши. — Зачем подстриглась? — Хриплый шепот над макушкой, и я вся покрываюсь мурашками.

— Я уже давно так хожу. Так удобней, — едва ли не заикаясь произношу я.

— Ммм… — отходит, и я теряю его тепло. Ловлю себя на мысли, что мне хочется, чтобы он вновь был ближе. — Подобрала что-то?

— Угу.

— Пошли, покажешь. Вечером приедет человек, который сделает тебе макияж.

— Визажист?

Он не отвечает на вопрос и вместо этого вновь раздает приказы.

— Я в душ, надень, что понравилось.

Медведь без доли стеснения снимает шорты, причем буравя меня взглядом, и направляется в душ. Мои щеки горят огнем, натягиваю платье. Дрожащими руками пытаюсь пригладить волосы и придать бровям форму.

Когда зверь возвращается, я понимаю, что мой вид его не устраивает. Еще никогда не видела более пренебрежительного взгляда от мужчины. Рассматривает одежду и вылавливает платье, которое я сразу откинула. Черное, длинное, бархатное, тонкие лямки перекрещиваются на открытой спине. Оно предполагает отсутствие бюстгальтера, а в таких вещах я выгляжу плоской, какой бы хорошей не была моя самооценка, — наденешь его.

— Оно не…

— Это был не вопрос, сейчас, — берет в руки сигару, наполняет бокал виски и устраивается поудобней в своем кожаном кресле. На его бедрах лишь полотенце, — при мне. — Облизывается, и я торможу на полпути в гардеробную.

— Ты из тех, кто любит смотреть? — слышала есть такой тип маньяков. Он усмехнулся.

— Ну почему, трахаться тоже люблю. Долго мне ждать?

Я снимаю платье, поворачиваюсь спиной и стягиваю бюстгалтер, он недовольно фыркнул. Знаю, если ослушаюсь, он все равно добьется своего, только уже силой. Со злости кидаю его на кровать и поворачиваюсь в одних кружевных трусиках.

— Я хотя бы могу трусы оставить или идти и без них?

— Теперь чулки, — сосредоточенно разглядывает мое тело, не реагируя на мой вопрос. Подкуривает, и я улавливаю знакомый древесный аромат. Он немного пьянит и у меня кружится голова.

— Все в порядке? — его хрип стал более бархатистым. — Теперь туфли, черные.

— Я уже могу надеть платье?

Стою в трусах, чулках, на шпильке и мои соски каменеют от его угольных глаз. Он смотрит на мою грудь, облизывая нижнюю губу, затем на промежность.

— Теперь да, — натягиваю мягкий бархат, путаясь в лямках. Медведь встает и идет ко мне. В голове проносится тысяча вариантов развития событий, но понимаю, что жажду лишь одного, его рук на своем теле. В ужасе от своих мыслей, этот гад похитил меня.

— Ты такая неловкая, — стоит за спиной так близко, что я ощущаю на пояснице его твердую плоть. Он медленно поправляет лямки, удивительно как такие большие и сильные руки могут быть на столько нежными. Застегивает молнию, слышу тяжелое дыхание за спиной. Обхватывает руками мою талию, и разворачивает к себе, я не в силах произнести и слова. Слегка касается носом моего лба, затем щеки.

— Где же та дерзкая своенравная девчонка? — его руки так сдавили мою талию, что сомкнулись на ней, я издаю тяжелый вдох. — Такая хрупкая и послушная. — Берет за подбородок и меня словно бьет током от его взгляда. Но я все же нахожу в себе силы оттолкнуть его. Не хочу быть игрушкой в жестоких руках этого животного, пусть я и испытываю к нему совершенно нездоровое влечение. — Ты ведь понимаешь, что если я захочу, то поимею тебя прямо сейчас, как бы ты не сопротивлялась?

— Так сделай это и покончим.

— Кто сказал, что я отпущу тебя домой после этого?

— Ты же не можешь похитить и запереть меня на замок, как последний маньяк-психопат!

— Я уже это сделал. Но не думаю, что маньяки держали своих жертв в таких условиях.

— Убери от меня свои руки!

— Ладно, я подожду еще немного, но учти, мое терпение не безгранично.

— Мое тоже! — он засмеялся. — Ты же хотел продать меня, так?

— Я этого не говорил. Ты сама так решила.

— Тогда зачем я тебе?

— Ты становишься предсказуемой.

— А ты… ты…

Медведь вновь засмеялся и вышел из комнаты. Сволочь. Мне столько хотелось сказать этому животному! Как он сломал мою жизнь, как унижал, вместе со своими дружками и как я ненавидела их всех и в особенности его! Те двое хотя бы говорили со мной, для зверя же я была пустым местом! В бешенстве скидываю вещи с кровати, швыряю туфли в зеркало, по нему медленно проползла трещина на всю высоту. В порыве ярости не замечаю, как попадаю второй туфлей по статуэтке медвежонку, он падает на пол. Благо пол из дерева, фигурка не разбивается, но лишается одной лапы.