Там, где хочешь - Ирина Кудесова Страница 10
Там, где хочешь - Ирина Кудесова читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Поймал за запястье. Поцеловал в губы — ни здрасьте, ни привет. Видимо, дал понять: право уже получено и он об этом не забыл.
Прыгнули в машину, поехали в “Forum des Halles”.
У входа Корто кивнул — идем вон на тот фильм.
На афише — два строгих женских лица. Голубое и красное. “Parle avec elle” — «Говори с ней». Хорошее название. Но мог бы и спросить, не против ли она. Впрочем, на какой фильм ни пойди — понятно пока немного. Поэтому все равно.
Вот так живешь себе, черепах кормишь, на биофоруме до хрипоты споришь с каким-нибудь идиотом, несущим чепуху про кровообращение у змей, вечером пробежишься до приятной устальцы, нажаришь картохи с куском мяса, посмотришь приятный фильмец — вроде бы что еще надо. Надо, конечно, да неохота шарманку заводить. А тут в кои-то веки вылез куда-то, у барышни рядом ручка тонкая, взял ее, в темноте, ручку эту, и оттого нечто такое похожее на радость внутри образовалось. Химия организма, но приятно. Если и в этот раз домой попросится, наверно, не стоит продолжать. Все должно быть честно, бабское набивание цены очень дешево выглядит.
Героини фильма, танцовщица и тореадорша, лежат в коме (так уж получилось), а два влюбленных испанских немачо разражаются перед ними монологами. Идея такова, что женский мозг — темный лес с волками, может, бедняжки всё слышат, надо с ними беседовать.
Обычно бывает наоборот: ты говоришь, а он — будто в коме.
Интересно, Корто какой?
Только с Анькой получалось по-настоящему говорить — часами перебирать, разглядывать сомнения, надежды, радости, страхи. И понимать — ну кто тебе ближе? Она — твое второе «я», а ты — ее. Ты не одна. За это многое вынесешь — насмешки чужих и сальности отца. «Мужика на вас нет! Вы чем друг в друга тыкаетесь? Огурцами?» — это когда пьян. А был трезв — по Анькиному отцу прохаживался, которого «персонально не принимал»: «Бабу свою до могилы довел, из-под юбок не вылезает… знаем мы таких… вот, воспитал шлюшку». Жену, умершую от рака, Анькин отец любил так, что много лет один оставался. И друзей у него было море, хоть и не малевал он «шедевров». Это отца и раздражало.
Когда решили с Анькой жить вместе, Владимир Семенович ни словом не обидел. Не позволил себе в другую жизнь соваться. Он как раз ушел жить к женщине. А Марина к Ане переехала. Говорила насмешникам: «Я люблю не пол, а человека».
Что от тех лет осталось? Дружба.
Осталось ожидание, что встретишь того, с кем сможешь говорить.
Говорить и находиться близко. Потому что просто говорить можно по-прежнему с Анькой, но с ней навсегда уже далеко.
Марина оторвала взгляд от экрана, покосилась на Корто. Как быть-то? Тянуть коня за копыта, опять попроситься домой, строить из себя цитадель?
Фильм закончился, но дождик все моросил. Корто раскрыл зонт; взяла его под руку. А если он исчезнет, как тогда из переписки? Марокканка в кружевных трусищах не дремлет. Да и к братьям не хочется. Хочется с Корто.
Завернули в переулок, где перед кино кое-как бросили машину, опаздывали.
— Уф. Я все гадал, увезут в «собачник» или не увезут.
Дверцу мог бы и открыть в порыве галантности. Но не открыл — весь такой естественный-небезобразный.
Уютно в этом стареньком «пежо». На лобовом стекле — щедро рассыпанные капли. Дворники вздрагивают, бегут, топча их.
Молчание. Денис поворачивается к Марине и смотрит, едва улыбаясь. Но только — едва: если откажут, чтобы лишнего не наулыбать.
И Марина вдруг вспоминает про Вадима.
Есть те, с которыми такое происходит. Марина как раз из них. Называйте это слабостью, пожалуйста. Слабость: страх потерять того, кто тебе небезразличен. На пустом месте потерять.
Три года назад Марина жила с Вадимом, математиком, переквалифицировавшимся в бизнесмены. По вечерам строили планы — как в люди выбираться. Вадим купил квартиру в Москве, на стадии строительства, и оно подходило к концу. Марина искала возможность податься иллюстратором в столичное издательство. И в один не сказать прекрасный вечер Вадим домой не вернулся. Марина провела жуткую ночь, названивая на выключенный мобильный, а наутро Вадим позвонил сам и заявил, что он про нее «в курсе». Всё. Перезванивать было — мартышкин труд: абонент недоступен. Через трое бессонных суток Марина послала эсэмэску, что переезжает к родителям, ключ в почтовом ящике. На следующий день Вадим взял трубку домашнего телефона. «Тебя видели сама знаешь с кем и где». Она не знала.
— Может, с Витькой?
— Голову не морочь. Впрочем, это уже неважно.
Подружки диагностировали: происки бывшей супруги. Ту особенно заедали московские перспективы. «Супругу на сене» можно понять, хотя и не хочется.
Марина просила — давай встретимся. Однажды согласился, но перезвонил, отказался. Она явилась к нему домой. Никого не было: села на ступеньку и стала ждать. Около одиннадцати вечера из лифта вышел мрачного вида парень и вставил ключ в замок Вадимовой двери. На удивленный вопрос ответил, что снимает квартиру с прошлой недели, хозяин переехал в Москву.
Она и ломанулась в столицу, ошалев. Только спустя год выяснилось, зачем на нее эти мучения свалились. Слухи прикатились, что Вадим доигрался в бизнес — убили. Так что, похоже, это Бог уберег ее от худших страданий.
После Марина ни с кем не встречалась — не хотелось.
А вот возьмет Корто и завтра уже не позвонит.
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Дворники трындят по лобовому стеклу.
Марина отводит глаза:
— У меня нет с собой зубной щетки.
— Найдем.
Машина выезжает из переулка на улицу Риволи.
Кто ни придет, все первым делом бросаются на тортил смотреть. Тортилы, две своенравные trachemus scripta elegans, черепахи с красными висками с берегов Миссисипи, обретаются в двухметровом аквариуме — прилипнут рыльцами к стеклу, гребут ластами, пялятся на человеков. Пальцем стукнешь перед носом — разевают пасти: обычный аттракцион.
— Корто, что-то они не реагируют…
— Сдохли позавчера.
Круглые глаза.
— Завтра будешь им стучать, спят уже. Они, вообще, злобные. — Открыл окно, в комнату потекла теплая ночь. — Эти две девицы еще нас переживут. Не до всех это сразу доходит: заведут животину, а она растет, как на дрожжах, место ей нужно, мясо подавай, и такая перспектива лет на пятьдесят. Хозяева помаются и радостно отпускают «на природу». А там она — настоящий терминатор. Зубы увидишь — поймешь.
Снял рубашку, Клелия отвернулась. Может, жалеет, что поехала.
Подошел сзади, обнял.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии